-Она выглядит уставшей и возможно проголодалась. Ты же ее знаешь. Она готова просидеть в воде целый день, если ее не вытащить.

Кэсси перевела взгляд на Элизабет, плескавшуюся в детском бассейне. В купальничке белого цвета и подходящей к нему шляпке она сидела в воде и, по твердому убеждению Кэсси, была самым красивым пятилетним ребенком на планете.

-Конечно. – Кэсси откинула назад одно из трех полотенец, укрывавших ее. Ты сегодня будешь ужинать дома?

Она встала с шезлонга и с наслаждением потянулась. Будучи всего на несколько дюймов ниже Скайлар ростом, Кэсси выглядела куда более естественно. Ее мать часами не вылезала из спортивного зала, борясь с естественными изгибами фигуры, но Кэсси была довольна своими формами. Однажды она услышала, как отец Джеффа назвал ее «Секс-бомбой пятидесятых годов с темными волосами» и не смогла удержаться от хихиканья, выдавая, что все слышала.

Скайлар прижала руку Джеффа к своей груди, словно отдавая дань искусству пластических хирургов.

-Нет, сегодня мы собираемся куда-нибудь выйти. Только мы вдвоем. – Сделав паузу, она продолжила – Он попробует настоящей еды, для разнообразия.

-Отлично – согласилась Кэсси. – Домашняя еда – не настоящая пища. Не забыть бы сказать об этом Томасу.

Джефф закашлялся, старательно маскируя смех. Томас, его отец, жил с ними, и через пару недель после того, как Кэсси устроилась работать няней девочки, попросил готовить и для него. С тех пор Кэсси готовила на троих : себя, Элизабет и Томаса. Первое время тарелку для Томаса она оставляла в теплой плите, а сама с Элизабет отправлялась в детскую на втором этаже, чтобы покушать там. Но вскоре он попросил составлять ему компанию за завтраком. Постепенно Томас переманил их в столовую и теперь они усаживались за большой красный стол со свечами и серебром.

-Какой толк хранить это в кабинете – ворчал Томас, выкладывая перед ними лучшую посуду из тонкого китайского фарфора. Лучше всего Томаса характеризовало выражение «Джентльмен старой закалки».

Джефф проводил свои выходные с дочерью. И даже если ему необходимо было работать, он брал ее с собой. Элизабет была спокой ным ребенком, не интересующимся шумными мероприятиями. Взяв рюкзачок с художественными принадлежностями и, крепко держась за руку отца, она спокойно шлепала за ним, куда бы он ни повел. Порой Кэсси с трудом сдерживала слезы, глядя, как крепко держатся друг за друга вдовец и ребенок, оставшийся без матери.

Выходные бывали разными, поскольку Джефф очень много работал. Однажды вечером он вернулся домой за забытым файлом и застал их троих, сидящих за обеденным столом, и ужинающих при свечах. Совершенно неожиданно Джефф присоединился к ним. Из-за возраста Элизабет и слабого сердца Томаса они кушали в шесть тридцать, но его это не смутило. Весело сказав, что с удовольствием поменяет ужин за чертежной доской в офисе на ужин из китайской посуды, он остался. Иногда после ужина он возвращался в офис, а иногда оставался дома, и Кэсси знала, что он в библиотеке или в его спальне. Но даже, если ему надо было возвращаться на работу, было очень приятно, что он старается проводить больше времени с отцом и дочерью. Что касается Кэсси, это означало готовку три раза в день на четыре персоны вместо трех. И какая-то часть нее была против. Она – няня, а вовсе не повар. И все же она ничего не говорила. Зато начала тщательно изучать кулинарную книгу, хоть и не собиралась получать ученую степень по этому предмету.

Замечательным следствием всего этого было явное изменение атмосферы в доме. Томас записался в члены общества Гамильтон Хандред, которые отбросив все, занимались садами. Сейчас он увлекся выращиванием овощей, посадил малину вдоль задней изгороди, а в центре лужайки перед домом, распространяя аромат, красовался куст ежевики.

-Ты изменила нас, моя дорогая – произнес Томас, глядя как Кэсси колдует над маленькой кастрюлей с желтой массой из кабачков.