Вскоре к нам присоединился инспектор Нидхэм. По выражению его лица можно было сделать вывод о том, что он смертельно устал.

— Тяжелое оказалось дело, мистер Холмс, — сказал он, покачивая головой. — Мне впервые в жизни довелось арестовывать женщину по обвинению в умышленном убийстве.

— Она во всем созналась? — быстро спросил Холмс.

— О да. С этим проблем не было. Однако, поскольку я еще не снял с нее показания в полном объеме, все детали мне неизвестны. Может быть, вы, сэр, поможете мне прояснить некоторые моменты? Ведь если бы не ваше участие в этом деле, мог оказаться осужденным невинный человек. Что же натолкнуло вас на мысль о том, что Перрот невиновен, а преступление совершила экономка?

— Когда Чарли Перрот обратился ко мне за помощью, — начал Холмс, — у меня не было практически никаких улик, свидетельствовавших бы о его невиновности. Наоборот, большинство доказательств, имевшихся в распоряжении следствия, указывали на его вину. Мотивом для совершения убийства вполне могло служить то обстоятельство, что после смерти дяди юноша должен получить значительное состояние. Кроме того, у него была возможность подмешать в бокал дяди яд. Ведь Перрот сказал мне, что сам разливал херес.

Но как и где молодой человек раздобыл мышьяк? Весь день он провел на службе и не знал, что дядя сделал его своим основным наследником, пока, предварительно получив послание, не пришел к нему в дом, где тот его об этом просил. К тому же приятный юноша произвел на меня впечатление слишком наивного человека, чтобы претворить в жизнь столь сложный замысел, как убийство с применением яда. Ведь такого рода преступления всегда бывают тщательно и заблаговременно продуманы.

Тогда-то я впервые и подумал о том, что его подставили. Кто-то из живших в доме дяди мог сознательно навлечь на Перрота подозрение и подтасовать улики. Мое подозрение сразу же пало на экономку мисс Батлер, хоть раньше я никогда ее не видел.

Всех других слуг я не мог всерьез принимать в расчет. По условиям завещания мистера Раштона они наследовали слишком мало, чтобы риск такого тяжелого преступления был оправдан. Более того, обычная кухарка или горничная спланировать такого рода преступление способны не более чем сам Перрот. Что же касается мисс Батлер, с ней дело обстояло совершенно по-другому.

— Подождите минутку! — прервал его Нидхэм. — Ведь завещанная ей сумма также была очень незначительной — всего пятьсот фунтов! Вряд ли такие деньги можно считать убедительным мотивом для совершения столь серьезного преступления.

— Вы забыли, инспектор, об одной очень важной оговорке, содержащейся в завещании мистера Раштона. Помимо этих пятисот фунтов она должна была унаследовать все имущество, которое оставалось после исполнения воли покойного и уплаты всех налогов. Нет никакого сомнения в том, что мистер Раштон имел в виду совсем небольшую сумму, которая могла остаться после всех выплат. Однако в том случае, если его племянник скончался бы или по каким-то другим причинам не мог бы получить свою долю наследства, его часть имущества автоматически переходила бы к мисс Батлер. Причем эта часть включала бы не только значительную сумму денег — пятнадцать тысяч фунтов, но также дом со всей обстановкой. А как вам известно, по закону осужденный преступник не может получить никакой выгоды от результатов своего преступления. Поэтому если бы Чарли Перрот был признан виновным по обвинению в убийстве своего дяди, мисс Батлер автоматически заняла бы его место в качестве главной наследницы.

Что же касается того, как навлечь на моего клиента подозрения в убийстве своего дяди, то плащ мистера Перрота висел на вешалке в прихожей на виду у всех.