Рана на плече молодого человека благополучно затягивалась, он легко передвигался и мог шевелить больной рукой почти так же, как здоровой. Доминик даже хотел перебраться в общежитие, он чувствовал себя неловко в доме, где его присутствие едва терпели. Однако Саре удалось уговорить его остаться. У нее на это были две причины. Иногда ночью, когда все в доме спали, ей удавалось пробраться к Доминику в комнату и оказаться в его постели. Конечно, их встречи должны были проходить тихо, чтобы никто ничего не заподозрил, молодые люди наверняка все-таки шумели в моменты страсти. Сара не переставала удивляться себе, мало того, что ее внешность разительно изменилась, она изумлялась своей способности быть бесстыдной, распутной. Молодая женщина полагала, что по мере привыкания друг к другу, желание должно было бы пойти на спад. Но пока что ни он, ни она этого не ощущали.

Кроме того, втайне от Доминика она надеялась, что семья привыкнет к его присутствию в доме, а он привыкнет к будущим родственникам. Тогда, женившись, сможет остаться на Ловелле. Она не хотела оставлять отца, а не землю, на которой родилась.

Однако Доминик решительно настраивался на то, чтобы вернуться в Ирландию при первой возможности Мысль об этом буквально разрывала сердце молодой женщины. Она была готова отправиться на край земли за любимым мужчиной, если понадобится. Но втайне Сара надеялась, что такая необходимость не возникнет.

Через несколько дней после того, как Доминик стал жить в доме, Сара проснулась вялой, словно бы не совсем здоровой. Мучила тошнота. Женщина лежала, откинувшись на подушки, лениво смотрела в окно и мечтала о том, как выйдя замуж, будет спокойно просыпаться в объятиях Доминика. Ей страшно не нравилось уходить от него до наступления утра, приходилось красться по коридору, словно воришке. Сара собиралась до конца дня сообщить новость отцу. Но в животе противно похолодало от мысли о предстоящем разговоре. Что ж, очень плохо. Все равно разговор не удастся оттянуть на бесконечно долгий срок.

В первый раз, когда утром ее затошнило, Сара не забеспокоилась. Но вот уже наступило третье утро, когда она не могла поднять головы из-за сильной тошноты и головокружения. Должно быть, ранение оказалось гораздо серьезнее, чем можно было предположить. Сара болела очень редко. Надежное, крепкое здоровье Лидия считала неженской чертой и частенько язвила по этому поводу. К счастью, недомогание по утрам не показалось Саре чем-то серьезным. Если ей приходилось проводить в постели лишние четверть часа, в этом не было ничего страшного, тем более, что в течение дня она чувствовала себя прекрасно.

Чем больше Сара думала о недомогании, тем более подозрительным оно ей казалось. Через какое-то время она сообразила, что ранение не имеет никакого отношения к ее недомоганию.

Она слышала разговоры женщин своего круга о подобных симптомах. Как только дамам удавалось собраться вместе, они любили поболтать об ухаживаниях, свадьбах и малышах. Лиззи Ворен, которая присутствовала на Лизином балу, была уже на третьем месяце беременности, она очень похоже описывала физическое состояние и мучительные детали, относящиеся к беременности. Сара обычно слушала подобные разговоры вполуха. Теперь она об этом очень жалела. В душу закрадывалось страшное подозрение, не так уж она несведуща и прекрасно знает, откуда берутся дети.

Нельзя жить на ферме, наблюдать жизнь, смерть, и рождение животных и людей и при этом не получить четкого представления о данном предмете. Но Сара как-то не связывала собственную интимную жизнь с новорожденными. Встревоженная девушка попыталась припомнить, когда у нее последний раз были месячные. Месяц, нет чуть больше назад, незадолго до Лизиного бала… Молодая женщина закрыла глаза, испуганно вздрогнула и замерла на несколько мгновений. Но она должна была четко и трезво взглянуть фактам в лицо – да, она беременна.