Все дороги ведут в казино

Конспиративный брак и совместное проживание, как и общий бюджет, денег Полещуку не прибавили — Грэйвс оказалась на удивление практичной и экономной хозяйкой, ни одной рупии нельзя было потратить без ее разрешения.

К чести американки надо отметить, что она блестяще справилась со своей ролью обольстительницы и сумела не только сохранить в тайне от «суженого» свою принадлежность к ЦРУ, но и влюбить его в себя. А тот, влюбленный и самонадеянный, так ничего и не заподозрил…

По прошествии медового месяца Полещук понял, что притворный брак с Грэйвс его финансовых проблем не устранит, и, пораскинув мозгами, вновь вернулся к идее сорвать банк в казино. Он прекрасно помнил, что это заведение однажды уже превратило его в банкрота, однако успокоил себя тем, что две бомбы в одну и ту же воронку не ложатся. Кроме того, в этот раз он намерен был действовать не очертя голову, но по-чекистски основательно, проработав все возможные варианты и, самое главное, разузнав как можно больше подробностей о своих потенциальных партнерах по карточному столу — играть в рулетку он себе запретил, чтобы не испытывать более судьбу.

С помощью своих оперативных источников Полещук сначала провел предварительную рекогносцировку на поле предстоящих сражений. Выяснил, что в казино для игры в очко и баккара регулярно собирается компания, в которую входят «братья по идеологии»: первый секретарь посольства Польши Войцех Каменский, заведующий административно-хозяйственным отделом посольства ЧССР Любомир Гржинек, консул из ГДР Курт Фогель…

Такого подарка судьбы Полещук давно не получал! Очко и баккара — забавы, которым он ночи напролет предавался во время обучения в спецшколе и достаточно в них поднаторел. Он виртуозно «заряжал» колоду, то есть умел подтасовывать карты, владел искусством передергивания, не понаслышке знал многие «мульки» — ухищрения, к которым прибегают карточные шулера. Все вместе взятое внушало уверенность, что на этот раз успех ему обеспечен и он обязательно сорвет куш.

Консул в компании игроков слыл везунчиком, удачей помеченным. Там, где другие выбивались из сил, чтобы выиграть толику, ему валом валило. Чех и поляк были игроками никудышными, поэтому никогда особо не рисковали, метали по-нищенски малыми суммами, рассчитывая не на свое умение, а на удачу. Кроме народных демократов, в компанию игроков входил еще один фигурант, чье хроническое невезение в картах выглядело особо соблазнительно для Полещука. Именно на него он делал ставку, рассчитывая поправить свои финансовые дела.

Врач из Австрии Бруно Гольдман вносил диссонанс в социалистическое картежное сообщество. В отличие от своих партнеров иноверец имел одно существенное преимущество — имел деньги. Располагая практически неограниченными суммами, он никогда не покидал стола, даже если ему не шла карта. Случалось, что он продувался до последнего цента (играли только на доллары — местная валюта у игроков не котировалась) и, по идее, должен был бы прекратить игру ввиду утраченной кредитоспособности, но какое там! Каждый раз, исчерпав ресурс своего бумажника, Гольдман легко выпрыгивал из кресла и с традиционным возгласом: «Айн момент!» — покидал соратников, чтобы через пятнадцать минут вновь вернуться с деньгами.

Однако главными отличительными чертами доктора являлись его порядочность и обязательность. Хотя Гольдман зачастую и расставался с крупными суммами, он никогда никому не оставался должен. А это и есть первая заповедь, принцип и основа взаимоотношений товарищей по ломберному столу. Карточный долг есть карточный долг. Не отдать его — святотатство, а потребовать его вправе даже последний забулдыга, оборванец с окраины Катманду, что уж говорить о достопочтенных джентльменах — сотрудниках дипломатических миссий, пусть и социалистических стран!

Как стало известно Полещуку, австриец не только проигрывал.