— Ну… как сказать… вроде бы что-то с вами приключилось… необычное. Вы очень похорошели. Как-то неприлично… Но я знаю, что… — продолжала она, обретя более решительный тон, — и многие другие тоже догадываются.

— Разумеется, — сказала я. — Всем известно, что у маленького короля теперь собственный двор и другое окружение. А его мать осталась без сына. Такие перемены не могут пройти незамеченными.

— Но вы, миледи, дай вам Бог, смирились с этим, и на вашем лице нет безмерного отчаяния. Я уже сказала вам. Напротив, вы счастливы. Уж не потому ли, что…

Она замолкла.

— Почему, Гиймот? Говори же…

— Потому что нашли утешение, — выпалила она.

— Утешение? — переспросила я, задумавшись над этим словом. — О, больше, чем это, дорогая Гиймот! Хотя, как мать, я безутешна.

— Все дело в Тюдоре? — спросила она прямо.

Я утвердительно кивнула. Не хотелось притворяться перед ней, да и бесполезно. Она давно уже все поняла. Раньше всех она почувствовала, что должно случиться. Пророчица милая.

— Это очень… очень безрассудно, — проговорила она, подходя ко мне вплотную.

— Знаю.

— А вы сами думали, к чему это приведет?

Я посмотрела ей прямо в лицо, в ее милое, доброе, простодушное лицо.

— Послушай, Гиймот. Однажды я уже вышла замуж, чтобы выгодно стало другим. Теперь хочу угодить себе самой. Имею я на это право?

— Но… но ведь речь идет не о замужестве, — сказала она, по всей видимости, пораженная моими словами и той горячностью, с которой я их произнесла. — Королева не может равняться с таким…

— С таким смелым воином! — вскричала я. — Мой муж считал Оуэна одним из лучших в своем войске.

— Но вы не должны все равно…

— Я ничего не могу с собой поделать, Гиймот, — сказала я уже спокойней. — Это сильнее меня.

Она ненадолго задумалась.

— Понимаю, — вздохнула она. — Вы все время очень волновались. Из-за маленького Генриха. А тут еще леди Джейн с королем Шотландии… Вот оно и случилось, верно?.. Но теперь-то этого больше не будет… Скажите?

Мне хотелось смеяться и плакать. А еще я должна стать хозяйкой своей судьбы и самой решать, как поступить.

— Гиймот, — сказала я твердым тоном, — только я… я и Оуэн будем принимать решение, что нам делать дальше.

— Но ведь он простой хранитель гардероба.

— Он сподвижник моего покойного мужа. Его оруженосец.

— Полунищий валлийский рыцарь!

— Да, это так. Но я, королева, люблю его.

— Святая Матерь Божья! Зашло так далеко?

— Дальше некуда, Гиймот.

— Они узнают об этом!

— Кто — они?

— Герцог Бедфорд, епископ Винчестерский… Глостер… Он самый опасный из них, вы должны понимать… О, если он только узнает!.. Вы подвергаете себя страшной опасности, миледи!

— Я их не боюсь, Гиймот, — сказала я.

Но ее следующие слова повергли меня в состояние шока.

— Есть человек, который должен опасаться еще больше, чем вы, — сказала она.

— О ком ты говоришь?

— Об Оуэне Тюдоре. О ком же еще?

Я замерла от ужаса, она же совершенно права. Как могла я не подумать об этом?

— Да, — продолжала Гиймот, — они его обвинят во всем.