Джеймс, беззвучно воскликнула Поппи. Ее обращение к нему было исполнено счастья и ласки.

В ответ она почувствовала его удивление и восторг.

Удовольствие нарастало, становилось таким сильным, что Поппи дрожала, как в лихорадке.

Как я могла быть такой глупой, думала Поппи. Бояться этого. Это не страшно, это… это… правильно.

Она никогда ни с кем не была так близка. Как будто они с Джеймсом были единым целым. Не хищник и жертва, а партнеры в танце. Поппи и Джеймс. Она могла прикоснуться к его душе, могла его чувствовать.

Странно, но он этого испугался.

Не надо, Поппи, пожалуйста! Столько дурных поступков… Поппи, я не хочу, чтобы ты это видела…

Дурных, да, подумала Поппи. Дурных, но не страшных и непоправимых. Ты одинок, ты живешь в темном мире. Ты так ужасающе одинок. Тебе ведомо, каково это – не принадлежать ни одному из миров. Ты не принадлежишь никому, кроме…

Она вдруг увидела себя со стороны. В уме у нее возник образ хрупкой изящной девушки, воздушного эльфа с изумрудными глазами. С характером тверже закаленной стали.

Я совсем не такая, подумала она. Я не высокая и не красивая, как Жаклин или Микаэла…

Поппи показалось, что слова, которые она услышала в ответ, ей вовсе не предназначались. Джеймс просто подумал об этом или вспомнил цитату из какой‑то давно прочитанной книги.

Девушку любишь не за красоту. Девушку любишь за то, что она напевает мелодию, которую можешь услышать только ты.

Поппи впервые в жизни испытала чувство защищенности. Так вот как Джеймс думает о ней. Наконец она знает это. Он относится к ней, как к сокровищу, которое нужно защитить любой ценой…

Любой ценой… Неважно, что со мной случится, думал Джеймс.

Поппи старалась проследовать за его мыслью дальше, чтобы понять, что он имел в виду, и получила представление о правилах, нет, о законах, по которым он жил.

Поппи, что за дурная манера лезть в чужие мысли, когда тебя не приглашают.

В этих его словах прозвучало неприкрытое отчаяние.

Поппи прекратила погоню за его мыслями. Она не хотела подглядывать. Она просто хотела помочь…

Я знаю, ответил Джеймс.

Поппи охватило чувство нежности и благодарности. Она расслабилась и просто наслаждалась единением с ним. Я хочу, чтобы это продолжалось вечно, подумала она, и в эту минуту все кончилось. Тепло исчезло, и Джеймс, отстранившись, выпрямился.

Поппи издала протестующий возглас и попыталась притянуть Джеймса к себе. Но он не поддался.

– Нет, мы должны сделать еще кое‑что, – прошептал Джеймс, но ничего больше не делал. Он просто обнимал ее, и его губы касались ее лба. Поппи чувствовала умиротворение и спокойствие.

– Ты не сказал мне, что будет так хорошо, – пробормотала она.

– Я сам не знал, – просто ответил Джеймс, – у меня такого еще не было.

Они тихо сидели обнявшись. Джеймс нежно гладил ее волосы.

«Как странно, – подумала Поппи. – Все осталось прежним, и все изменилось». Как если бы она тонула в океане и вдруг выбралась на твердую почву. Переполнявший ее ужас отступил, и она впервые за весь сегодняшний страшный день была совершенно спокойна за свою жизнь.

Прошла минута‑другая, и Джеймс, словно приходя в себя, потряс головой.

Что еще мы должны сделать? – спросила Поппи.

Вместо ответа Джеймс поднес запястье к губам и сделал быстрое движение головой, как будто откусывал нитку. Затем он опустил руку, и Поппи увидела кровь. Она бежала тонким ручейком и была такой красной, что казалась искусственной. Поппи судорожно сглотнула и отрицательно покачала головой.

Это не страшно, – мягко возразил Джеймс, – и ты должна это сделать. Если в тебе не будет моей крови, ты просто умрешь, как все смертные.