Несколько секунд Крев смотрел в глаза парню, пытаясь определить, шутит тот или нет, затем усмехнулся и сказал:

– Мне‑то казалось, что это я – сумасшедший. – Он повернулся к белокурому юнцу, сидевшему ближе всех к костру, и приказал: – Ты! Иди туда и принеси мне сумку!

Даже при свете костра было видно, как сильно побледнел юнец. Он качнул головой и проговорил дрогнувшим голосом:

– Нет.

– Нет?

– Нет, – снова повторил юнец. – Прошу тебя, странник, не заставляй меня идти туда.

Крев прищурил глаза и облизнул губы. Эти перепуганные бродяги, которые наделали в штаны от одного вида огромной птицы, отказывались подчиняться ему. Что ж, придется преподать им урок.

Он поднял выжигатель, наставил его на неповоротливого старого пса, стоявшего у ног юнца, и нажал на спусковую панель. Пес грузно, как мешок с мукой, упал набок.

Юнец вскрикнул, схватил пса за шкуру и тряхнул его. Но пес остался неподвижен. Юнец поднял взгляд на Крева и испуганно вопросил:

– Он мертв?

Крев натянуто усмехнулся и ответил:

– Мертвее жареного бекона.

Юнец зарыдал, а Ставр нахмурился и глухо проговорил:

– Зачем ты убил собаку, странник?

Крев заметил, как пальцы парня скользнули к поясу. Он быстро направил на него выжигатель и холодно произнес:

– Убери руку с оружия, ходок.

Ставр нехотя подчинился.

– Мы не сможем достать твою суму, – угрюмо пояснил он. – Любой, кто попробует до нее добраться, погибнет.

– Уверен, что толстяк справится, – жестко проговорил Крев и навел выжигатель на перепуганного увальня. – Давай, толстяк! Считаю до трех! Раз!.. Два!..

Толстяк с испуганным и растерянным видом поднялся с бревна.

– Погоди! – остановил его ходок.

Он подошел к вороху толстого валежника, заготовленного для костра, поднял его, подошел к краю прогалины и одну за другой пошвырял палки в грязь.

– Старайся идти по палкам, – сказал он.

Толстяк кивнул и, опасливо косясь на выжигатель, двинулся вперед. Все затихли, напряженно следя за его передвижением. Шаг. Еще один. И еще. Грязь дрогнула у него под ногами и слегка забурлила. Черный блестящий язык быстро поднялся из прогалины и лизнул сапог толстяка, словно пробовал его на вкус.

И тут нервы толстяка сдали – вскрикнув, он повернулся и бросился обратно, однако движения бедолаги были столь неуклюжими, что он тут же поскользнулся на ветке и рухнул в грязь животом и лицом.

Черная, жирная жижа мигом вползла ему на открытые участки кожи и принялась с чавканьем пожирать их. Толстяк закричал от ужаса и боли и попытался встать, но грязь, впившись ему в лицо и шею, как огромная пиявка, потащила его обратно.

Ставр, прорычав какое‑то ругательство, хотел броситься ему на помощь, но Крев наставил на него выжигатель и коротко приказал:

– Стоять!

Затем снова глянул на толстяка. Тот уже не кричал. Тело его оплыло и смешалось с грязью. Еще несколько секунд – и грязь растворила его, подобно кислоте.

Крев повернул к угрюмо молчащим странникам свое бледное лицо и спросил:

– Вы тоже это видели?

– Да, – глухо ответил ходок, с ненавистью глядя на него и сжимая кулаки.

Крев вытер рукавом камзола испарину, выступившую на лбу, и с облегчением произнес:

– Хорошо. Значит, я не сумасшедший. А теперь объясните мне, какого дьявола здесь происходит? Но имейте в виду: если ваше объяснение мне не понравится, я вышибу вам мозги.

Несколько секунд все молчали, затем Ставр разомкнул плотно сжатые губы и, яростно сверкая глазами, изрек:

– Ты в Гиблом месте, бродяга.

Крев облизнул губы. Бродягой его еще никто никогда не называл.