— Кадус! Открывай, старый паук! Вино пришло!!!

Бутылкой он размахивал так, что страшно становилось — сейчас об забор ахнет. И орал.

И у Вериолы просто нервы не выдержали. А ты поди, посиди на одном месте, да еще в полной неизвестности…

— Нет никого! — взвизгнула она, высовываясь из домика. — а ну пошел отсюда, пьянь рваная!

Стражника, предусмотрительно снявшего все знаки отличия, смутить таким было сложно.

— а ты тут кто такая!? Натурщица? Много вас таких у Када перебывало! А ну отворяй, а то он придет — тебе в рыло и накатит!

— Жена! — Вериола топнула ногой. — А ну, убирайся!

— Кад что — женился!? Да быть не может, он всегда говорил, что все вы гадины!

— Ах ты…

— а ты еще и дура!

Этого душа Вериолы уже стерпеть не могла. Схватив метлу, женщина помчалась к калитке, чтобы отлупить наглого хама.

Там и попалась.

Сидящие в засаде Рошер со вторым стражником достаточно быстро скрутили женщину, вырвали у нее из руук метлу, наподдали пару раз, чтобы не орала — и потащили к карете.

— Сын!!! — завизжала Вериола.

Рошер кивнул друзьям, чтобы паковали, не терялись — и направился в дом. Апатичного белобрысого мальчика с непомерно большой головой, он нашел на кухне. Чадушко грызло кусок сахара и не особо заморачиваясь, вытирало липкие ручонки о скатерть. Хотя грязь вокруг была такая…

Недолго думая, Рошер подхватил завизжавшего ребенка под мышку и направился к карете. Вручил чадушко Вериоле, захлопнул дверцу и устроился на козлах рядом с кучером.

— Поехали!

Водворить Вериолу в подвал оказалось делом нелегким — женищина орала, кусалась, царапалась и успокоилась только после пары хороших пинков, а так же обещания продать ребенка работорговцам! Немедленно!

Конечно, никто бы так не поступил, но напугать‑то стоит? Рошер отлично помнил змею в домике на дереве — и жалости у него не было.

Значит, чужих детей этой стерве травить можно? А ее крысенка не тронь?

Э, нет. Это неправильный подход.

Объяснять женщине тоже ничего не стали, вот еще не хватало. Вернутся остальные, тогда все вместе и поговорим. И о родственных чувствах, и о художниках, и о сапожниках…

Долго ждать Рошеру и не пришлось. Где‑то часа через полтора вернулись Гарт, Яна и Аэлена. Они водворили художника к градоправителю, получили полное его разрешение на все действия — и отправились домой.

И узнали, что Вериола наконец‑то у них.

Реакция у всех была разная.

— Пусть посидит до утра, посговорчивее будет, — Гарт на сегодня уже наигрался и хотел есть и спать.

— А может, вечером с ней поговорить? — Яне было интересно.

— нет! Я с ней сейчас сама поговорю! И после этого…

— Разговаривать будет уже некому. Нет, Аэла, сиди тут, — твердо решил Гарт.

Аэлена встряхнула волосами.

— А я не имею права голоса?! Эта дрянь на моих детей покушалась! Да я ее сейчас…

— Потом. Когда я с ней поговорю.

— Сначала я!

— ты ее прибьешь и мы упустим Диолата? Чтобы он продолжал тебя мучить?

Аргумент Яны оказался самым доходчивым. Аэлена топнула ногой и опустилась в кресло.

— ладно. Пусть живет!

— кто будет жить?! — прозвучал с порога веселый голос. — и вообще, что ту происходит? Почему я являюсь домой и обнаруживаю отсутствие своей семьи? Все перебрались к Гарту, а прислуга что‑то бормочет про конюха и змей? Аэла? Все в порядке?

Женщина вылетела из кресла и с радостным визгом повисла на шее у мужа.