Вашингтон отмахнулся от ее замечания.

— Скажите мне, миссис Адамс, как вы, привыкшая к европейскому образу жизни, воспринимаете простые американские повадки?

— Господин президент, я уважаю простое, открытое отношение.

Она пожелала ему скорого выздоровления, и Вашингтон ответил:

— Ох, у меня в карете есть лежанка, поэтому я могу выезжать.

— Прекрасно. При очередном вашем выезде, я надеюсь, вы отдохнете на Ричмонд-Хилле.

Президент приехал на следующий день. Он с трудом поднялся по лестнице на второй этаж, чтобы выпить с Джоном чая и обсудить проблемы правительства.

Начало работы федерального правительства повлияло на облик Нью-Йорк-Сити. Когда прибыл последний конгрессмен, в городе собрались двадцать два сенатора Соединенных Штатов и пятьдесят членов палаты представителей; зеваки глазели, как они проезжают по улицам на раздельные заседания палат, открывавшиеся в федеральном зале в десять часов, а затем возвращаются в свои дома, таверны или пансионы на обед в четыре часа.

Служебные помещения президента Вашингтона находились на первом этаже дома Франклина, где он принимал руководителей департаментов, посланников иностранных государств, государственных служащих, стараясь найти разумный баланс между местными и национальными властями. Здесь же он беседовал с лицами, претендовавшими на федеральные посты: сборщиками налогов, портовыми служащими, начальниками почтовых отделений. Здесь же жили и работали его секретари — Лир, полковник Хэмфри и майор Джексон.

Включались в работу и исполнительные ведомства. Подбор их руководителей казался почти предопределенным: государственным секретарем должен стать Томас Джефферсон, Александр Гамильтон возглавит казначейство, генерал Генри Нокс возьмет на себя обязанности военного министра, а бывший губернатор Виргинии и член Континентального конгресса Эдмунд Рендолф станет прокурором. В его задачу входит проведение в жизнь конституции. Самый крупный департамент достался Гамильтону; на службе в нем состояли тридцать девять человек. Государственный департамент насчитывал всего пять человек, вероятно, из-за того, что Джефферсону никак не удавалось вернуться домой из Франции. Ноксу требовалась лишь пара писцов; большую часть своего времени он проводил за закрытыми дверями с главнокомандующим, обсуждая, как вести переговоры с индейцами, как строить милицию, которая находится под контролем штатов, но обязана хранить верность федеральному правительству.

Исполнявший обязанности государственного секретаря Джон Джей приходил с депешами из Лондона, Мадрида, Парижа. Вашингтон читал все депеши, а затем с помощью Джея составлял отчеты и письма главам иностранных правительств. Первые сообщения о восстании во Франции привлекли к себе такое незначительное внимание, что никто, кроме Томаса Джефферсона, не побеспокоился информировать Соединенные Штаты. Известие, что третье сословие объявило себя Национальным собранием, приняло присягу в Зале для игры в мяч, Бастилия захвачена толпой парижан, было изложено в куцем абзаце на второй странице газеты «Нью-Йорк дейли адвертайзер».

Джон беседовал с Абигейл на эту тему, но никто из них не заметил во время пребывания во Франции признака надвигавшейся революции, и поэтому они расценили события как преходящие волнения.

Когда президент Вашингтон нуждался в совете, он надевал свою шляпу и плащ и отправлялся в дом главы соответствующего департамента. Вашингтон неоднократно приходил в дом Адамса без предупреждения. Однажды он пришел за рекомендациями относительно назначения судей в Верховный суд и Верховного судьи.

Должность президента требовала большого напряжения сил. Почти каждый день сенат или палата представителей вносили новый законопроект, подлежавший изучению. Первая подпись была поставлена 1 июня 1789 года на законопроекте о присяге при вступлении в должность; даже вице-президент был обязан принести присягу.