В течение первого лета Вашингтон утвердил назначение опытных лиц из различных штатов на должности морских офицеров, топографов, таможенников, а затем добился утверждения этих назначений в сенате.

Страна процветала, торговля находилась на подъеме. Перед государством тысячи задач: назначить нового посланника во Францию вместо Томаса Джефферсона, губернатора западных территорий, правительственного контролера, поверенного в делах в Испанию, составить немало договоров. Британские войска все еще оккупировали американские порты и создавали для Вашингтона бесконечные осложнения.

Штаты ссорились между собой по поводу границ, обращаясь к президенту как арбитру; предстояло принять решения о назначении или отзыве губернаторов и судей внешних территорий. Частные граждане осаждали дом президента, требуя решения их проблем. Сотни других домогались приглашения на приемы, ланчи, обеды. Правительственная машина пришла в движение. Ее работники погрузились в дела.

Все, кроме вице-президента Джона Адамса. По конституции он имел лишь одну обязанность — председательствовать в сенате. Каждое утро он покидал свой дом и ехал в сенат, садился на мешок с шерстью. Но и сенат разрешал ему немногое — лишь обеспечивать формальный порядок. Исполняющий обязанности государственного секретаря Джон Джей приходил к нему, когда хотел обсудить острые проблемы, связанные с Англией и Францией. Дружественно настроенные сенаторы и члены палаты представителей советовались по поводу готовых к голосованию законопроектов. Тем не менее всем было ясно, особенно Джону и Абигейл Адамс, что мистер Адамс отстранен от активной деятельности.

После длительной дискуссии Конгресс подтвердил оклад президента в размере двадцати пяти тысяч долларов в год, включая надлежащий дом для проживания. Вице-президенту полагалось пять тысяч долларов и никакого дома и никаких других надбавок даже для секретаря. Джон был поражен, услышав о таком решении. Была ли это пощечина ему? Или же в этом выражалось презрение к самому посту? Такие риторические вопросы задавал себе глубоко задетый человек.

— Разумеется, мне разрешено задавать себе практические вопросы, — ворчал Джон, расхаживая по спальне, окна которой выходили в сад, — как мы можем прожить в Нью-Йорке на эти деньги? И выполнять возложенные на нас обязанности?

Абигейл старалась сгладить положение.

— Мы можем справиться, Джон, проводя всего лишь один прием и один обед в неделю, отказавшись от театров и балов, требующих особых платьев; лишь немного новых книг…

Джон застонал:

— Таков круговорот нашей жизни!

Она ответила спокойно:

— Нэб обеспечена, так как президент назначает полковника Смита маршалом района Нью-Йорка. Питер может присылать нам мясо, птицу, фрукты и овощи, масло и яйца, все, что здесь так дорого. Мы выживем.

— С трудом! — сказал он, скрипнув зубами.

— Джон, наше положение не хуже прежнего. Как ты заметил несколько лет назад, мы доим наших коров, а не наше правительство.

— Но я та самая корова, которую доят! — пошутив, он почувствовал себя лучше, его пухлые щеки вновь покрылись румянцем.