Маршалл расправился с тарелкой нарезанных огурцов и с последним толстым ломтем хлеба, намазанным свежим маслом. Энергично вытерев салфеткой рот, он выпрямился на стуле и сказал:

— Сэр, прошу разрешения сказать нечто, расходящееся с вашими взглядами.

Джон и Абигейл удивились. Джон Маршалл был одним из верных сторонников. Они были весьма разочарованы, когда он отклонил предложение президента Вашингтона стать генеральным прокурором.

Президент Адамс ответил:

— Мистер Маршалл, в этом доме уважают высказанное вами мнение.

— В таком случае, сэр, я прослышал, что вы собираетесь подписать билль о чужестранцах.

— Вы его не одобряете?

— Мистер президент, он нарушает не только первую поправку Билля о правах, запрещающую Конгрессу урезывать свободу слова и печати, но и пятую поправку: «Никто не может быть привлечен за тяжкое преступление без предъявления обвинения Большим жюри… не может быть лишен жизни, свободы и собственности без надлежащей правовой процедуры».

— В военное время? Когда они совершают предательство, мы должны их выслать. Это очевидный акт самообороны.

— Неужели наша страна так слаба, что не в состоянии защитить себя против немногих чужеземцев? Когда мы лишим их надлежащей правовой защиты, мы ослабим такую защиту и в отношении наших собственных граждан.

Джон напрягся.

— Это несопоставимые вещи. Права граждан полностью защищены. Чужеземцы являются посетителями, пользующимися нашей терпимостью. Задача правительства выслать их до того, как они сумеют навредить. Билль вводится в силу всего на два года. Если не будет войны, то его действие прекратится.

Маршалл наклонил голову, показывая, что уступает старшему по положению.

— Сэр, могу ли я просить вашего снисхождения еще по одному вопросу?

— Разумеется.

— Тогда со всем уважением, я слышал, что вы одобряете постановление о призывах к бунту, которое обсуждается в Конгрессе. Могу ли я предостеречь вас против страшной опасности, связанной с этим постановлением? Билль о чужеземцах — плохой прецедент, он нанесет ущерб престижу нашей республики за рубежом. Он затрагивает наших собственных граждан лишь косвенно. Но постановление о призывах к бунту направлено непосредственно против наших граждан. Это самый опасный законодательный акт в короткой истории нашего государства. Если людям, выступающим против нас, не будет разрешено выражать устно и в печати свое мнение, они прищучат нас не менее жестоко, когда придут к власти. И ответственными за это будем мы сами, ибо предоставим им такое право.

— Постановление будет действовать только в военное время.

— А кто будет определять с юридической точки зрения границу между миром и войной? В условиях непрекращающихся войн и беспорядков в Европе наше государство может длительное время находиться в неясных условиях, когда нет ни войны, ни мира, а существует угроза войны. Даже сейчас, мистер президент, гений Америки заключается в ее способности позволить каждому веровать в своего собственного Бога, высказывать свои мысли, встречаться с друзьями и печатать собственную ересь. Вы твердо выступали за Декларацию прав. Прошу вас не отходить от ее принципов сейчас. Любой тиран, появившийся на нашей земле, сможет использовать постановление о призыве к бунту для того, чтобы заткнуть глотку любому критику. Самые худшие опасения тех, кто боролся против федерации и конституции, станут реальностью.

Притихшая Абигейл попросила разрешения сказать свое слово.

— Мистер Маршалл, вы почти год отсутствовали в стране. Вы не наблюдали, как возрастали продажность и гротескность вражеской печати…

— Оппозиционной печати, мэм, — вмешался Маршалл.