— Да? И когда я заполучу ее?

— Как и договаривались, как только я попользуюсь ею. Дождемся отряд, разместимся на ночь, она сама придет к тебе на отдых. А дом выбирай сам. Не смотри на внешний вид, внутри мазанки теплы и уютны!

Теймураз подозвал наложницу, спросил:

— Ты приготовила воду для душа?

Молодая женщина тихо ответила:

— Да, господин!

— Соскучилась?

— Вы же знаете, мне неведомо удовольствие от близости с мужчиной!

— Тем не менее этой ночью тебе придется обслужить не только меня, но и друга.

Костолом кивнул на Черкеса.

Гейдаров хищно ощерился.

Айна ответила:

— Как прикажете, господин.

— Хороший ответ. В покорности — твоя жизнь, женщина. Сопротивление или каприз — смерть. Мучительная смерть, помни это.

— Я помню.

— Тогда иди, подготовь белье в душевой. Для меня и друга. Пошла.

Женщина повернулась и быстро ушла за крайний дом.

Теймураз достал косяк анаши:

— Раскумаримся, Черкес? Или и сейчас откажешься?

— Сейчас не откажусь. Прикуривай!

Отряд достиг базы в 22.20.

Марш вымотал его, и боевики в большинстве своем, отказавшись от ужина, разбрелись по мазанкам спать.

А в два часа ночи к Черкесу пришла Айна.

Голодный наемник буквально набросился на женщину. И терзал ее, пока полностью не удовлетворил свою животную похоть. И выгнал наложницу.

Бандит уснул в четвертом часу, чтобы в семь уже быть на ногах. И сон ему снился страшный. Вот только Черкес не понял, о чем.

Отсюда и плохое настроение, с которым он после водных процедур явился к Теймуразу.

Наступила пятница. До проведения кровавой карательной операции «Лавина» оставалось двое суток.

Завтра отряд боевиков должен был выйти на равнину, откуда начать движение к обреченному на погром поселку Звездный.

Глава четвертая

В субботу с утра Горшков направился к Карасику. Встретила его супруга Володина, Нина. Приходу участкового жена браконьера была явно не рада. Поэтому, подметая двор, сделала вид, что не заметила, сильнее начав разгонять пыль вокруг себя. Поднимая вместе с пылью и мусор, который не убирался у Володиных месяцами. Сегодня Нина решилась-таки навести порядок возле хаты. Но точно не по собственному желанию. Скорей свекор заставил. Самому Карасику и его благоверной грязь двора была как-то по барабану. Не отличались чистоплотностью Володины.

Пришлось Николаю обозначить свое присутствие.

— Нина!

Женщина и на этот раз не среагировала на участкового, не услышала будто.

Горшков позвал громче:

— Нина, мать твою!

Володина опустила веник, бросив на незваного гостя ненавидящий взгляд:

— Чего тебе? Не видишь, люди делом заняты? Это тебе лишь бы по деревне шарахаться, все одно деньги отвалят, а нам… нам работать надоть, чтобы на хлеб заработать!

Николай усмехнулся:

— Это кто работает? Ты, что ли? Интересно, где и кем?

— Тебя это не колышет!

Горшков резко открыл калитку, вошел во двор:

— Ошибаешься, женщина! Меня на вверенном участке все колышет!

— Совести у тебя нет, Колян! Лишил людей средств к существованию, так еще и издеваться пришел. Че тебе щас-то от нас надоть?

— Муженек мне твой нужен, вот что надоть.

Нина бросила метлу к сараю. Переспросила:

— Муженек?

— Ты глухая? После того как Карась на реке сгорел, оглохла с горя?

— А ты не насмехайся! Выпендрился? Службу справил? Браконьера поймал? Так езжай в район, там тебя отблагодарят, новые погоны навесят.