— Возможно, именно так мне и следовало бы поступить. Засунуть тебя обратно в этот ящик и отослать назад в эту пресловутую хайтековскую фирму, как ее там?

— 1-800-300-00-01, код 654.

Джулия осеклась и удивленно взглянула на него.

— Это телефон пресловутой фирмы, — пояснил Энтони Уолш. — Тебе достаточно набрать номер, указать код, и они выключат меня на расстоянии, если у тебя самой не хватит мужества, а потом в течение суток избавят от моего присутствия. Но сперва подумай хорошенько, стоит ли это делать. Тысячи людей мечтают провести еще хоть несколько дней с умершим отцом или матерью. Второго такого шанса у тебя не будет. В нашем распоряжении всего шесть дней, ни днем больше.

— Почему именно шесть?

— Мы остановились на этом варианте из этических соображений.

— То есть?

— Ты сама должна понимать, что подобное изобретение неизбежно создает некоторые проблемы морального порядка. И мы сошлись на том, что самое важное — не дать нашим клиентам привязаться к этим… устройствам, какими бы совершенными они ни были. До сих пор у человека было немало способов сообщаться с живыми после своей кончины — посредством завещания, книг, аудио- и видеозаписей. В данном же случае предлагается сверхсовременный и, главное, интерактивный способ общения! — воскликнул Энтони Уолш с таким воодушевлением, как будто убеждал потенциального покупателя. — И теперь мы можем предложить тому или той, кому предстоит умереть, гораздо более совершенное, нежели бумага или видео, средство выразить свою последнюю волю, а живым дать шанс прожить еще несколько дней в обществе любимого человека. Но при этом лишаем их возможности проникнуться нежными чувствами к нашим механическим созданиям. Мы приняли во внимание все известные ранее прецеденты. Не знаю, помнишь ли ты, но много лет назад в магазинах продавались куклы-младенцы, сделанные до того искусно, что некоторые покупатели в конце концов начинали обращаться с ними как с живыми детьми. И мы не хотим повторять этот извращенный опыт. Мы решили не допускать, чтобы люди вечно хранили у себя клон отца или матери, как это ни заманчиво.

Энтони взглянул на задумчивое лицо Джулии.

— Ну, во всяком случае, не допустим, насколько это зависит от нас… Словом, к концу недели батарейки истощаются, и перезарядить их невозможно. Все содержимое блока памяти стирается начисто, и последние признаки жизни окончательно исчезают.

— Неужели нет никакой возможности помешать этому?

— Нет, все было тщательно продумано. Если какой-нибудь умелец попробует добраться до батареек, вся информация, заложенная в памяти, тотчас сотрется. Грустно признаться — по крайней мере, грустно для меня, — но я подобен одноразовому карманному фонарику. Шесть дней света, а дальше — роковой прыжок в бездну. Шесть дней, Джулия, всего шесть коротких дней, чтобы наверстать упущенное время… решай же, тебе решать!

— Н-да, такая дьявольская мысль могла прийти только в твою голову. Я уверена, что ты в этой фирме был далеко не простым акционером.

— Если ты все-таки решишь сыграть в эту игру, то мне хотелось бы — во всяком случае, пока тебе не вздумается нажать на кнопку моего пульта и выключить меня, — чтобы ты говорила обо мне в настоящем времени. Пусть это будет скромной наградой за мои старания, если угодно.

— Шесть дней! Почти неделя! У меня уже целую вечность не было такого отпуска!

— Как видно, яблоко от яблони недалеко падает.

Джулия испепелила отца яростным взглядом.

— О, я пошутил, ты не должна принимать мои слова так близко к сердцу! — извинился Энтони.

— А что я скажу Адаму?

— Ну, ты, кажется, вполне успешно вышла из положения, когда только что лгала ему.