Премьера «Рыцарей Круглого Стола» состоялась 14 октября 1937 года в «Театр де л'Эвр». Журналист «Пари Суар» Пьер Одья так описывает свои впечатления от увиденного: «Жан Кокто с наслаждением роется в кельтском Средневековье. Такое ощущение, будто он спускается с чердака с охапкой выскальзывающих у него из рук чудес. Он подхватывает их, они падают на пол, а он смеется: подумаешь! Там их столько навалено до неба, а чердак — без крыши. Никогда его искусство не было таким ясным и доступным, в особенности два первых действия: развитие событий, персонажи в точности из легенд, сцены мастерского колдовства, четкие, насыщенные диалоги, украшенные скромно поблескивающими опалами и аквамаринами, достигают вершин искусства, предлагаемого всем зрителям с открытой душой. Третье действие — более цветистое, многословное, шумное, изобилующее символами, видимо, было написано бодрствующим поэтом при свете люстры в тысячу свечей, оно не такое чистое, как те, рассветные».

Весной 1951 года режиссер Юбер Жинью обратился к драматургии Кокто и вечным темам добра и зла, правды и вымысла. Пьеса «Рыцари Круглого Стола» была поставлена в «Сантр Драматик де ль'Уэст». Критика отдала должное смелости, умению постановщика и исключительному вкусу художника и декоратора Сержа Креза. Отмечалось, что спустя пятнадцать лет произведение сохранило свои силу и оригинальность. Говорили даже, что постановка 1951 года была удачнее спектакля 1937 года. В отклике на спектакль Андре Розан («Се Матэн ле Пэи» от 21 июня 1951) подчеркивал: «Эта пьеса огромной драматической силы, в очередной раз доказывающая, что Кокто — прирожденный драматург. Действие нигде не затянуто, живо и стремительно, наполнено находками истинного поэта. Нет ли тут игры в философию? В пьесе все время параллельно речь идет об истине и лжи, грезах и бдении, иллюзии и реальности. В конце концов, автор, как бы полемизируя с Кальдероном, приходит к не менее грустному выводу: „Жизнь не есть сон“».

Примечательно, что в 1943 году Кокто публикует пьесу «Ринальдо и Армида», персонажи которой заимствованы из поэмы Торквато Тассо «Освобожденный Иерусалим», откуда он вычленяет эпизод трагической любви Ринальдо и Армиды. Зимой 1941–1942 года Кокто читает готовую пьесу своим друзьям, в частности своей подруге писательнице Колетт, которая замечает: «Прямо как великий классик!» На страницах дневника поэт в деталях описывает работу над произведением: «Я выстроил пьесу так, что она стала похожа на самолет, взмывающий с авианосца. Сначала рельсы (первое действие). В начале второго действия — взлетаю. В третьем — лечу над морем<…>. Пьеса взлетает. Все выше и выше и выше. Пьеса революционна в том смысле, что она никак не соотносится со всеми моими предыдущими изысканиями<…>. Механизм „Ринальдо“ чрезвычайно тонок. Чтобы выйти на сцену, нужен сильный порыв страсти и легенды. А потом уж потихоньку проявятся детали. Волнение, тревога, потрясение, которые я испытываю от постоянной работы над „Ринальдо и Армидой“, не сравнимы с тем, что я чувствовал, когда писал предыдущие пьесы<…>. Брожу, как неприкаянный, не могу ни подумать о чем-нибудь стоящем, ни чем-нибудь заняться — неспособен даже ответить на письмо<…>. Несмотря на обстоятельства, нельзя, чтобы спектакль получился просто хорошим. Нужно сделать потрясающий спектакль, как в мирное время.