***

Встреча со стилистом вновь произошла в библиотеке. И опять Трифонову пришлось сдерживать свой голос. Они сидели возле того же окна, и профессор мягко похлопывал по бумагам, предоставленным ему следователем.

– Скажу вам прямо, мил человек, история смахивает на явный плагиат. Тут и думать нечего. Все работы господина Колодяжного, его статьи, отчеты, диссертация, не имеют ничего общего с так называемыми романами и пьесой. Поначалу я подумал о бесцеремонном вмешательстве редакторов. Но когда вы мне передали рукописи, я был шокирован. Редакторы даже не касались их.

Сегодня этому удивляться не приходится. Коммерческий вал косноязычной продукции завалил прилавки книжных магазинов. Народ это кушает с большим удовольствием, потому что сам разговаривает на том же языке. Вы знаете, почему я не смотрю телевизор? Мне стыдно. Стыдно слышать речь телеведущих и журналистов. Оказывается, мы вовсе не живем, мы «как бы» живем, «как бы» работаем, «как бы» любим, «как бы» созерцаем. Ну где молодежи учиться русскому языку?! Обидно и досадно! В вашем случае могу сказать следующее.

Книги написаны талантливо, судя по сегодняшним меркам, со знанием дела, но отсутствием словарного запаса и понятия о стиле. Есть любопытные идеи, неплохая подача, увлекательность, и о языке уже не думаешь, если не работаешь над текстом. Стилистика ужасающая. В работах Колодяжного как исследователя совершенно другая подача. Я не говорю о стиле, а имею в виду обороты, которыми он пользуется. Короче говоря, не буду морочить вам голову, но одно с другим не вяжется. Эти вещи писали разные люди, и я готов подписаться под своими словами.

– Огромное вам спасибо, Лев Абрамыч!

– А у вас есть чутье, господин полицейский. Уловили фальшь.

– С детства имею хороший слух. Даже на баяне играю, когда тоска печенку грызет.

– Желаю удачи.

Профессор отключился и уткнулся в свои книги. Трифонов собрал рукописи в портфель и ушел. Сегодня ему предстоял нелегкий день.

Из библиотеки он направился в издательство, где публиковался Колодяжный. Сдав рукописи в целости и сохранности в редакционный отдел, он заглянул в отдел авторских прав. Очень обаятельная, милая женщина долго разглядывала его удостоверение и не знала, как ей поступить. Трифонов требовал ни много ни мало, а все авторские договоры Колодяжного, заключенные с издательством. На некоторое время она его покинула для консультаций и вскоре вернулась с папкой договоров.

– Вот посмотрите. Только не могу понять, почему прокуратуру интересуют такие вещи? Если бы вы были представителем налоговой полиции, я еще могла бы понять ваш интерес, но прокуратура как-то не вяжется с нашей деятельностью.

– Мы занимаемся одним серьезным делом. Я не хочу бросать тень на имя Петра Колодяжного, речь идет не о нем. Мы проверяем все и вся. По его пьесе поставлен спектакль в театре «Триумф», и вам наверняка известны события, происходившие во время показа нескольких спектаклей. Приходится изучать все мелочи, порой не относящиеся к делу непосредственно.

Трифонов внимательно просмотрел документы.

– Могу я их забрать на сутки – максимум двое? Я оставлю вам расписку.

– А ксерокопии вас не устроят?

– Желательно оригиналы.

– Даже не знаю. Ну хорошо, только завтра же верните.

– Вы очень добры. Скажите, Петр Александрович при вас их подписывал?

– Конечно.

– У него очень красивая подпись, будто он ее рисовал, а не подписывался одним росчерком.

– Писатели – особый народ. У них все должно быть необычным. Мы стараемся замечать это и подыгрывать. Если он пришел в новом костюме, то надо заметить эту деталь и высказаться о его утонченном вкусе.