Мария, игравшая роль Елены Тальберг, как раз в этом акте была не задействована и отдыхала у себя в гримерной. И, по показаниям трех человек – уборщицы, заместителя директора Бельцева и артиста театра Артема Игнатьева, – почти в одно время с моментом убийства Строеву видели около лестницы, ведущей на второй этаж, к кабинету Левицкого. Правда, охранник, дежуривший у черного входа, в поле зрения которого была эта лестница, почему-то Строеву не заметил.

– А вот это – единственный человек, который говорит правду! – вновь не удержался Гуров. – Все прекрасно знают, что Мария ни перед спектаклем, ни в антрактах не выходит из своей гримерной. Она настраивается на роль и никому не позволяет тревожить ее. Даже мне такое не разрешается. Мария просто так устроена, и по-другому она не может. Именно поэтому она никуда из гримерной не выходила. И потому ее не видел охранник…

– А что вы скажете о пуговице в руке Левицкого? – Майор оскалился и бросил на стол перед Гуровым полиэтиленовый пакетик с перламутровой пуговкой.

– Что это такое? – вместо сыщика спросил Орлов.

– Пуговица от сценического костюма Строевой, – усмехнулся Свиридов. – Именно ее не хватало на платье актрисы. И именно эта пуговица была в кулаке у убитого Левицкого.

– А что сама Строева говорит по этому поводу? – очень медленно спросил генерал.

– Она утверждает, что обнаружила пропажу прямо перед выходом на сцену, – ответил майор. – Вторую такую же пуговицу найти не успели, и Строевой пришлось играть без нее. А то, как этот предмет оказался в руках Левицкого, она объяснить не смогла! Мы еще не успели сделать дактилоскопическую экспертизу отпечатков пальцев на пистолете, но, думаю, тут и так все ясно…

– На вашем месте я бы не стал делать таких поспешных выводов, майор, – в упор посмотрев на него, проговорил Гуров. – Можно допустить бо-ольшую ошибку.

– А вы сейчас и не на моем месте, товарищ полковник, – выдержал его взгляд Свиридов и повернулся к генералу: – Петр Николаевич, я взял на себя смелость привезти Строеву и еще нескольких людей в главк для более тщательного снятия свидетельских показаний.

– Что-о?! – взревел Гуров, вскакивая с места. – Да какое ты имел право?

– Сядь, Лева, – осадил его Орлов, и сыщик, беспомощно посмотрев на него, опустился на стул.

– Мне нужно срочно поговорить с ней, – заявил сыщик. – И не советую вам мне мешать!

– Думаю, это невозможно, – усмехнулся Свиридов. – Я считаю, что…

– Заткнись! – теперь Орлов рявкнул и на него, и у майора от удивления глаза полезли на лоб. Но генерал не обратил на это никакого внимания.

– У тебя есть десять минут, Лева, – проговорил он и, глядя в спину удаляющегося сыщика, добавил, обращаясь к оставшимся: – Всем оставаться на месте. Свиридов продолжает доклад. Крячко воздерживается от комментариев!

* * *

Гуров был просто в бешенстве. Какой-то прыщ в погонах позволил себе арестовать не кого-нибудь, а его жену. Конечно, Свиридов придал происходящему более обтекаемую формулировку. Но в его устах «снятие свидетельских показаний» прозвучало точно так же, как «получение признания». Для Гурова было совершенно очевидно, что майор не сомневается в причастности Марии к убийству Левицкого.

Еще не дойдя до двери, Гуров с трудом смог взять эмоции под контроль и придать лицу спокойное, даже безмятежное выражение. Было совершенно ясно, что Свиридов доставил в приемную генерала людей из театра, дабы блеснуть перед Орловым своими способностями получать признания.

И сыщик не ошибся. Мария, ее подруга Светлана Турчинская и еще несколько человек располагались на стульях в приемной под бдительным оком двух милиционеров.