Что-то тут не вяжется… Внезапно Надежда осознала себя едущей на эскалаторе. Она огляделась и поняла, что это не ее станция. Вот до чего дошла она со своими размышлениями, совершенно уже не соображает, где находится. Когда эскалатор поднялся наверх, она определила, что вышла на «Петроградской». Слава Богу, хоть по своей ветке, не занесло ее на другой край города! Она вышла на улицу, намереваясь обойти здание и войти опять, чтобы спуститься вниз. Но тут вдруг какая-то непреодолимая сила буквально развернула ее и не дала войти в метро. Надежда остановилась и огляделась вокруг. Все было как всегда – площадь лежала перед ней, и сугробы старого снега казались синими в наступивших сумерках. Люди обгоняли ее, торопясь в метро, и только она, Надежда, как дура, стояла поперек течения и не могла тронуться с места.

Тогда она отвернулась от дверей метро и потихоньку пошла прочь. Никто и ничто ей не мешали.

«Так-так, – подумала Надежда. – И сколько мне еще так топать?»

Она внезапно развернулась и почти бегом кинулась обратно. Но – стоп! – не смогла тронуться с места.

«Доигралась, – обреченно подумала она. – Либо я сама сбрендила, либо со мной шутит свои шуточки тибетский колдун, а скорей всего – и то и другое вместе».

Надежда отошла в сторонку, сделала вид, что у нее что-то попало в глаз и достала из сумочки пудреницу. В маленьком зеркальце отражалась нормальная Надежда Николаевна Лебедева, не было пустых неживых глаз и отрешенного выражения на лице.

«И что же он от меня хочет? – задумалась Надежда. – Не готовит ли он меня на роль убийцы? Глупости, я же все соображаю. Но, однако, уйти отсюда не могу. Так что выбора у меня нет, придется подчиниться».

Ноги сами понесли ее дальше. Одним духом Надежда проскочила площадь и свернула на маленькую боковую улочку, дальше дело пошло еще быстрее. Проскочив примерно пять домов, она свернула в подворотню, пронеслась под аркой, краем глаза отметив, что в подворотню выходит массивная железная дверь, выкрашенная яркой рыжей краской, затем без остановки пролетела проходной двор и вошла в следующий. Там она остановилась перевести дух и ощутила себя уже поднимающейся по лестнице. Выглянув на ходу в грязное лестничное окошко, Надежда поняла, что вошла в самую угловую парадную. Остановившись перед темно-серой железной дверью, Надежда мысленно попрощалась сама с собой и решительно надавила кнопку звонка. Дверь открылась почти мгновенно, как будто кто-то стоял за дверью и ждал, когда она позвонит. На пороге стоял какой-то сгорбленный крошечный уродец – полу старик, полуребенок, с приклеенными к блестящему черепу реденькими светлыми волосиками. Посмотрев на Надежду маленькими хитрыми глазками, он отступил, приглашая следовать за собой, и почти шепотом проговорил:

– Пойдемте, вас ждут, – и тут же засеменил по узкому темному коридору куда-то в глубь квартиры.

– Постойте, – окликнула карлика Надежда, стараясь не отставать, – почему вы думаете, что ждут… именно меня? Откуда вы знаете, кто я такая?

Карлик обернулся на мгновение, блеснул в полутьме бусинками хитрых глаз и прижал палец к губам: тише, мол. Еще некоторое время они быстро и безмолвно шли по длинному, чудовищно извилистому коридору и оказались наконец перед высокой полуприкрытой дверью, из-за которой пробивался странный мерцающий свет. Карлик раскрыл дверь и посторонился, пропуская Надежду. Страх, который она испытывала, уступил место жгучему любопытству. Она вошла в помещение и застыла в совершенном изумлении.

Комната, куда она попала, была необыкновенно велика… хотя истинные ее размеры определить было чрезвычайно трудно, поскольку комната заставлена и завешана была бесчисленными зеркалами, необычайно искажавшими ее размеры и форму.