– Это его особенность.

– И твой шорт‑лист…

– Видишь ли, когда я его составлял, я подумал обо всем, что он может сделать, а потом ничего из этого в список не включил, а включил только то, чего он, по моему мнению, сделать не может.

– Это должно помочь.

– Может.

– Обними меня, пока ты не ушел.

Он так и сделал.

– Петра, ты думаешь, что тебе не придется больше меня увидеть. Но я почти уверен, что придется.

– Ты понимаешь, как меня пугает, что ты только почти  уверен?

– Я могу умереть от аппендицита в самолете до Риберао. Я во всем всегда только почти уверен.

– Кроме того, что я тебя люблю.

– Кроме того, что мы друг друга любим.

В самолете пришлось терпеть обычную тесноту замкнутого пространства, зато он хотя бы летел на запад, и смена часовых поясов не так выбивала из колеи. Боб подумал, что можно бы явиться сразу после прибытия, но решил, что не стоит. Ему нужна ясность мысли, способность импровизировать и действовать мгновенно. Для этого надо поспать.

Питер ждал его у дверей самолета. Положение Гегемона дает некоторые привилегии в аэропортах по сравнению с простыми смертными.

Они спустились по трапу вместо трубы и сели в машину, которая отвезла их прямо в отель, где разместился командный пункт МФ. Солдаты флота стояли у каждого входа, и Питер заверил Боба, что во всех окрестных домах сидят снайперы, да и в этом тоже.

– Итак, – сказал Питер, когда они с Бобом остались одни в номере, – какой у тебя план?

– Ты так говоришь, будто у меня он должен быть.

– И даже цели нет?

– А, целей две. Сразу после кражи эмбрионов я пообещал Петре, что верну их ей, а при этом убью Ахилла.

– А как это сделать, ты понятия не имеешь.

– Есть какие‑то мысли. Но ничего, что я планирую, все равно не выйдет, поэтому я ни за один план особо не держусь.

– Ахилл сейчас уже не имеет того значения, – сказал Питер. – Нет, он имеет то значение, что каждый, кто находится в городке, его заложник, но в международных делах он все свое влияние растерял. Лопнул как пузырь, когда сбил тот шаттл, а китайцы его дезавуировали.

Боб покачал головой:

– Ты всерьез думаешь, что если он выберется живым, то не вернется к старым играм? Ты думаешь, он не найдет желающих играть в его спектакле?

– Я полагаю, что нет недостатка ни в лидерах, мечтающих о власти, которой он их будет соблазнять, ни в страхах, которые он сможет использовать.

– Питер, я приехал, чтобы он мог меня пытать и убить. Вот зачем я здесь. Это его  замысел. Его  цель.

– Что ж, если единственный план принадлежит ему…

– Именно, Питер. На этот раз план у него. А я – тот, кто может преподнести сюрприз, делая не то, чего он ждет.

– Ладно, – сказал Питер. – Запиши меня.

– Что?

– Ты меня убедил. Я участвую.

– В чем?

– Я войду в ворота вместе с тобой.

– Нет.

– Я – Гегемон. Я не буду стоять снаружи, пока ты пойдешь туда спасать мой народ.

– Он будет только рад убить тебя вместе со мной.

– Тебя первого.

– Нет, первого тебя.

– Короче, – прервал дискуссию Питер. – Ты не войдешь в ворота, если я не буду в твоей пятерке.

– Послушай, Питер. Причина, по которой мы попали в этот переплет, в том, что ты считаешь себя умнее любого другого, и какой бы тебе ни давали совет, ты уходишь надутый и самодовольный и делаешь удивительно дурацкие вещи.