Я сделал нерешительный ответный выпад, пытаясь сообразить, как мне выпутаться из этой ситуации. Я с удовольствием бы его прикончил, но не на глазах у стражников Дома Феникса, да и вовсе не очевидно, что мне бы это удалось. Он отразил мой выпад кинжалом. Я решил, что он, вероятно, не был магом, поскольку не использовал магического клинка – никому не доставляет удовольствия отражать удар такого оружия.

Он продолжал наступать, балансируя на правой ноге и напрягая левую. Я решил не позволить ему отвлечь меня и сосредоточился на его глазах. Как бы ты ни сражался – мечом, магией или голыми руками, – глаза твоего противника являются главным источником информации о том, когда он сделает свой ход.

Секунда или две прошли в бездействии: я горел желанием атаковать, но не осмелился. Потом он, видимо, понял, что шум сражения вокруг нас затих. Без всякого предупреждения он отскочил на несколько шагов назад, потом еще на несколько, затем повернулся и поспешно пошел прочь, скрывшись за углом здания.

Какое-то мгновение я стоял, тяжело дыша, потом внезапно снова подумал о Херте. Будь он поблизости, я бы, вероятно, его прикончил, несмотря на стражников. Но, оглядевшись, я его не увидел. На плечо мне опустился Лойош.

Две шеренги, группа Келли и стражники, стояли друг напротив друга на расстоянии около десяти футов. Большинство стражников, похоже, были отнюдь не рады положению, в котором оказались. Люди Келли выглядели твердо и решительно: человеческая стена, ощетинившаяся ножами и палками, словно лоза шипами.

Я был один посреди улицы, футах в шестидесяти от имперских стражников, некоторые из них смотрели на меня. Однако взгляды большинства из них были направлены на лейтенанта. Она держала свой своеобразный меч над головой, параллельно земле, и этот жест мог означать с равным успехом «удерживать позицию», «сидеть», «стоять» и все, что угодно.

Коти стояла рядом с моим дедом, и оба смотрели на меня. Я убрал меч в ножны, так что теперь не представлял ни для кого особого интереса. Люди с Востока продолжали наблюдать за стражниками, большинство из которых смотрели на лейтенанта. Она меня, по крайней мере, не видела. Я передвинулся на несколько более открытое место, чтобы убийца не смог напасть на меня сзади. Затем лейтенант заговорила хорошо поставленным голосом, не производившим, однако, впечатления крика:

– Я получила сообщение от императрицы. Всем войскам отойти на другую сторону улицы и быть наготове.

Стражники Дома Феникса выполнили приказ, теклы с видимой радостью, драконы с несколько меньшей. Что касается Келли, то на лице его не было злорадства: он просто стоял, наблюдая за происходящим своими поросячьими глазками. Меня вовсе не удивило, что в его поведении не чувствовалось облегчения; я бы сумел не подать вида. Но удержаться от злорадного выражения на лице при виде отступающих войск мне было бы не под силу.

Я подошел туда, где стояла моя семья. По лицу Коти нельзя было судить о ее чувствах. Дед сказал:

– Он подавлял тебя, Владимир. Если бы так пошло и дальше, он бы перехватил инициативой твои шансы оказались бы скверными.

– Подавлял меня?

– Каждый раз, когда он передвигал ноги, он переносил свой вес все больше вперед. Это трюк, который используют некоторые бойцы. Думаю, они даже сами об этом не знают.

– Я запомню, Нойш-па, – сказал я.

– Но ты был осторожен, что хорошо, и твое запястье было гибким, но твердым, как и должно быть, и ты не медлишь после останавливающего удара, как когда-то.