Дмитрий Мансуров. Теледжиннсовщина
Пролог
Если бы Игорь знал заранее, чем обернется его простой кулинарный эксперимент по приготовлению еды, он бы тут же пошел в кафе и потратил последние деньги на бутерброд с колбасой, а не стал бы экспериментировать со столь непривычным для него делом, каким являлась жарка котлет. Но, так как никто не соизволил его предупредить о последствиях подобных любительских экспериментов, он резво взялся за дело. Однако, начавшаяся приблизительно в это же время трансляция футбольного матча по спортивному каналу отвлекла его внимание от кухонной плиты, и он, как прилежный болельщик, с головой ушел в экран, не зная, что кухонные опыты не терпят подобного к себе обращения. Пенальти в ворота выбранной «в свои» команды он воспринял как личное оскорбление, и потому слабо видимая поначалу пелена синего дыма не сразу привлекла к себе его внимание. А когда он все-таки вспомнил, что его первоначальные планы на ближайшее время находились на немыслимом расстоянии от просмотра спортивных программ, было уже поздно: котлеты обуглились и, на пару с потемневшим жиром, представляли идеальное средство для тех, кто хочет убить в себе желание есть до конца жизни, но не знает, как. — Да провалитесь вы к чертовой матери! — в сердцах бросил он сквозь плотную завесу сероватого дыма, не зная, что теперь с ними делать. В следующую секунду он не знал, что и думать, поскольку сковородка выполнила его желание и, вопреки всем законам физики, исчезла. Подозрительно вежливое покашливание за спиной, раздавшееся несколькими секундами позже, вывело его из состояния окаменения. Отлично зная, что в доме никого, кроме него, нет и быть не может, он почувствовал, как по спине пронесся леденящий холодок. Сердце ухнуло сквозь пятки на нижний этаж, Игорь медленно повернулся и во все глаза уставился на таинственного гостя — рослого двухметрового черта со знакомой сковородкой в левой руке — и снова окаменел. — Твоя? — глубоким стальным голосом поинтересовался черт, указывая на сковородку правой рукой. Игорь растерянно моргнул и кивнул головой. Черт смял сковородку одним сжатием ладони и, бросив комок к ногам Игоря, схватил кулинара за грудки, приблизив его нос к своему. — Я не исключаю, что извращенцам, вроде тебя, нравятся обуглившиеся снаружи и сырые внутри котлеты, но если ты еще раз отправишь подобную гадость к моей матери, узнаешь, что чувствуют котлеты при жарке!!! Черт разжал ладони и исчез. Игорь комом рухнул на пол к бывшей сковородке и сглотнул, пытаясь привести разбежавшиеся по буквам и углам мысли в логически связанный текст, но мгновеньем позже появившаяся перед ним непонятная штуковина из ночных кошмаров перетрудившихся инженеров-конструкторов свела и без того тщетные усилия на нет. — Что за …? — только и сумел выдохнуть Игорь, как рядом на пол плюхнулся разорванный ботинок со сломанной большой иголкой. Следом из ниоткуда посыпались старые игрушки, куклы без голов, а на полу выросла горка битой посуды. Он таращился на происходящее, как баран на новые ворота, до тех пор, пока ударивший по ушам грохот не привел его в чувство. Бросившись на ослабевших ногах в зал, он молился, чтобы не обвалился потолок, но увиденное многократно превзошло его страхи и окончательно выбило из колеи. Сломанные стулья и столы, горы запчастей к бытовой аппаратуре и сама аппаратура, годная только на свалку истории, а также старенький «Москвич» в который не только врезались со всех четырех сторон, но и, судя по всему, проехались по крыше тяжелой техникой типа асфальтоукладчика. В метре над паласом материализовался старый, покрытый трещинами и царапинами шкаф, рухнувший и с треском разложившийся на полочки. Старые пластинки на семьдесят восемь оборотов посыпались на машину, рассыпавшись осколками и спугнув материализовавшихся и орущих до одурения котов. |
