Однако, сюда можно отнести аксиому о том, что сущность части тождественна сущности целого, или (по крайней мере) аксиому "А является А".

Я, конечно, не отрицаю, что А является А, или может случайно оказаться А. Но на самом деле, "А является А" слишком далеко от нашего исходного "Cogitatur".

Короче говоря, доказывая "Cogitatur", мы основываемся не на нем самом, а на действенности логики; и если под логикой мы подразумеваем (должны подразумевать) Кодекс Законов Мышления, у раздраженного скептика появится очень много замечаний: ибо, оказывается, доказательство того, что мысль существует, зависит от того, что это за мысль, а то и еще чего-нибудь более.

Взяв Cogitatur, мы попытались избегнуть использования esse; но уже "А является А" включает в себя этот глагол, поэтому доказательство оказывается неизбежно недействительным.

Cogitatur зависит от Est, и этого не отменишь.

Продвинемся ли мы вперед, если разберем Est — что-то есть — бытие есть —?

Что такое бытие? Сей вопрос настолько фундаментален, что не имеет ответа. Самое глубокое размышление приведет лишь к разочарованию от бессилия. Словно разум, осмысливающий Бытие, не имеет простого рационального понятия для него.

Конечно, можно утопить вопрос в море определений, которые приведут к еще большей запутанности, но фразы типа:

"Бытие — это дар Божественного провидения"

"Бытие противостоит небытию"

нам мало помогут!

Незамысловатое иудейское "Бытие есть Бытие" ещё более усложняет вопрос. Самое скептическое из утверждений, несмотря на формулировку. Бытие — это просто Бытие, этим все сказано, и не стоит более разглагольствовать по этому поводу! Ах, но об этом можно еще много чего сказать! Мы часто ищем мысль, подходящую к слову, но терпим неудачу, в то время как Беркли приводит абсолютно убедительный аргумент о том, что бытие должно означать "мыслящее бытие" или "духовное бытие".

И здесь мы находим наше "Est" в сочетании с "Cogitatur"; аргументы Беркли оказываются "неопровержимыми, но неубедительными" (Юм), так как "Cogitatur", как мы увидели выше, подразумевает "Est".

Эти идеи непросты, и каждая влечет за собой следующую. Не является ли разногласие между ними в нашем мозгу доказательством полной недееспособности этого органа, или, может, это — пробел в нашей логике? Ибо все зависит от логики, не просто от истинности утверждения "А есть А", но от целостной структуры логики: от простых утверждений, превращающихся в чрезвычайно трудные в момент, когда они приходят на ум отвратительному гению, который изобрел "экзистенциальный выбор" для изучения этого вопроса, до более сложных и противоречивых силлогизмов.

Вывод "Мысль существует" (в худшем случае, в виде отрицания) появляется из посылок:

Мысль отрицаема.

(Любая) отрицаемая мысль есть мысль.

Даже формально это нелепая чепуха. По существу, он включает в себя круг понятий более широкий, чем наше первоначальное утверждение. Мы пытаемся соединить небо и землю в силлогизм, который вдесятеро таинственнее, чем мы сами.

Невозможно полностью охватить проблему действенности силлогизма (как часть вопроса о действенности логики), хотя кто-нибудь может намекнуть, что учение распределяемой середины включает знание исчисления Бесконечностей, что значительно выше моих скудных возможностей, и едва доступно простому размышлению о том, что вся математика условна, несущественна, приблизительна и не абсолютна.

Так, мы все углубляемся от единичного к множественному. Наше первоначальное утверждение не основывается более на самом себе, но на целом комплексе сущности человека, несчастного, спорящего, бестолкового человека! Человека со всей его ограниченностью и невежеством, человека — человека!

Легче, конечно, не становится, если мы начинаем исследовать Множественное, разделяя элементы, или рассматривая их в совокупности.