|
Сейчас у нас на это мероприятие времени нет. Сейчас, заменив парашюты, мы проведем еще одну серию прыжков. На этот раз парашюты будут не параплановые, а обычные. В ближайшее время нам предстоят прыжки из «Ила». Там, как я говорил, высота выброса иная, да и техника прыжков иная. Поэтому сейчас отнестись к прыжкам нужно будет особенно внимательно. Загружаться в самолет будем двумя группами. В первой группе выпускающим будет старший лейтенант Чалов.
— Есть, — коротко ответил Чалов. — Во второй группе руководить прыжками буду я. Еще раз прошу обратить внимание на технику приземления. Рядовой Сидоркин! — Я, — отозвался рослый боец. — Ты прыгаешь третий раз. И третий раз ты кувыркаешься во время приземления. Смотри, что ты делаешь во время приземления. Широко расставив прямые ноги, Батяня замер. При этом он театрально выпучил глаза, пристально глядя в глаза Сидоркину, который был на голову выше командира. Эта комическая театральная сцена тут же вызвала смешок у вэдэвэшников. Сидоркин покраснел. Лучше было бы, если бы Батяня отчитал его. Но умел, умел Батяня задеть за живое и без слов… — Ладно, — без лишних нотаций закончил Батяня, — хочется ноги в задницу загнать — загоняй, твои проблемы. И здесь он тут же обратился к другому бойцу: — Ты, Иванников, не слишком-то улыбайся. Раздухарился. Не радуйся раньше времени чужому счастью. Во время последнего прыжка ты слишком близко сошелся с Хромкиным. Приземление у тебя было удачным, но что было бы, если бы вы схлестнулись стропами? От радости свободного падения в зобу дыханье сперло? Повторяю: при выброске из «Ила» риск травматизма выше, там количество десантирующихся парашютистов будет гораздо больше… Рядовой Калмыков! — Я, — отозвался низкорослый боец с узкими раскосыми глазами. — Выйти из строя. — Есть. — Калмыков строевым шагом вышел из строя. — Покажи, а заодно и расскажи всем нам и в первую очередь своему другу Сидоркину, как надо правильно приземляться… — Есть показать, товарищ майор. — Крутанувшись на месте, Калмыков повернулся лицом к бойцам. — Ну прицепились репейником. — Сидоркин со злостью смотрел на Калмыкова. — Сейчас еще и этот паразит будет душу терзать… А Калмыков был счастлив продемонстрировать свое умение перед бойцами. И в первую очередь — перед другом Сидоркиным. — Главное при приземлении — группировка, — начал инструктаж Калмыков. — Ноги надо держать вместе. Тело должно быть чуть-чуть согнуто. И ноги должны быть чуть-чуть согнуты. Тело должно быть как пружина сжатая. Ноги должны удариться о землю не пятками, не носками. Всей стопой надо удариться. Калмыков сжался, сгруппировался, показывая, как нужно приземляться. И без того небольшого роста, он стал еще меньше. Чем-то Калмыков напоминал сейчас зверя, готового к прыжку. И смотрел он сейчас внимательно вперед. Естественно, все видели, на кого он смотрел — на друга своего Сидоркина. — И еще, — продолжал Калмыков, — перед самым приземлением надо потянуть стропы парашюта. Скорость падения тогда замедлится. Тогда сильного удара о землю не будет. Тогда у Сидоркина ноги в задницу не войдут… Взвод вздрогнул… Сидоркин дернулся, но — устоял… А Калмыков даже и не улыбнулся, он был занят другим — показывал, как будет дергать стропы парашюта… Хотя Калмыков делал сейчас серьезное дело — объяснял и показывал технику приземления, — все бойцы, глядя на него, улыбались. Было в поведении и словах Калмыкова что-то комическое, наивно-детское… — Становитесь в строй, Калмыков, — скомандовал Батяня, когда Калмыков окончил представление. |
