Больше всего потрясло Нину пережитое унижение. Даже не тот факт, что Роберт предательски бросил ее. Не тот факт, что она могла погибнуть при взрыве, прогремевшем в церкви. Сам взрыв казался ей чем-то нереальным, чем-то далеким и не имеющим к ней отношения, словно какой-нибудь телесериал. Далеким, как человек, который сидел на соседнем сиденье машины.

— Вы отлично держитесь, — похвалил ее Сэм.

Нина никак не ожидала услышать от детектива Холодная Рыба такие слова и поэтому вздрогнула.

— Простите, что вы сказали?

— Вы довольно сдержанно восприняли случившееся. Спокойнее, чем можно было бы ожидать от большинства женщин.

— Я не знаю, как все это можно воспринимать иначе.

— После взрыва люди чаще всего впадают в истерику.

— Я работаю в отделении экстренной медицинской помощи, детектив. Мне не положено впадать в истерику.

— И все же для вас это был шок, и его последствия рано или поздно дадут о себе знать.

— Вы хотите сказать, что это лишь затишье перед бурей? Я верно вас поняла?

— Что-то типа того. — Он повернулся к ней, и их взгляды встретились. Впрочем, Сэм поспешил перевести глаза назад на дорогу, и визуальный контакт оборвался. — Почему ваших родственников не было с вами в церкви?

— Я отправила их домой.

— Вы не хотели, чтобы они морально поддержали вас в эти минуты?

Нина посмотрела в окно:

— В нашей семье это как-то не принято… Думаю… скажем так, мне нужно было побыть одной. Когда животное ранено, детектив, оно заползает в нору зализывать раны. Вот так и я… — Нина не договорила и, вместо слов, усиленно заморгала, отгоняя непрошеную слезу.

— Я понимаю, вам сейчас не хочется говорить об этом, — произнес Сэм, — но, может быть, вы ответите мне на один вопрос. Как вы думаете, кто мог быть потенциальной жертвой? Например, преподобный Салливан мог?

Нина отрицательно покачала головой:

— Нет, такие люди, как он, не имеют врагов.

— Но ведь это его  церковь. Будь он внутри, то непременно бы погиб.

— Преподобный Салливан милейший человек, самое безобидное в мире существо! Каждую зиму он на улице раздает бездомным одеяла. Или готовит для них койки в приюте. Когда у нас в больнице оказываются бездомные пациенты, мы всегда зовем его.

— Меня интересует не его характер. Я хочу знать, нет ли у него врагов.

— У него нет врагов, — веско произнесла Нина.

— А остальные гости? Кого из них неизвестный террорист желал бы отправить на тот свет?

— Ума не приложу…

— Шафер, Джереми Уолл. Расскажите мне о нем.

— Джереми? Рассказывать особенно нечего. Он тоже врач. Радиолог.

— Женат?

— Холост. Убежденный холостяк.

— А ваша сестра Венди? Она была подружкой невесты?

— Главной подружкой невесты. Венди — счастливая мать семейства.

— У нее есть враги?

— Нет. Если только кто-то, кто усомнился в ее совершенстве.

— То есть?

— Скажем так — она идеальная дочь, которую хотела бы иметь каждая мать.

— Вы — ее полная противоположность?

Нина пожала плечами:

— Как вы догадались?

Наварро пропустил ее вопрос мимо ушей.

— Значит, есть какой-то главный игрок. Тот, кто предпочел остаться в тени.

Нина продолжала смотреть прямо перед собой. «Что я могу сказать ему о Роберте, — подумала она, — когда я сама ничего не понимаю?»

К ее облегчению, Сэм Наварро не стал больше донимать ее вопросами.