— Нравится, — отвечаю я. — Он наговорил немало гадостей и напортачил столько раз, что я сбилась со счета, но он все равно отличный парень.

В ответ на это я получаю его слегка приподнятую бровь, но, прежде чем Оливер находится с ответом, говорит Ансель:

— Что ж, это было прекрасно, друзья, но мне нужно отвести свою жену домой и срочно заделать ей семнадцать здоровеньких отпрысков.

Оливер берет со стола свой кошелек и слегка наклоняется в мою сторону, чтобы засунуть его в задний карман.

— Ты тоже уходишь? — спрашиваю я. — Я только что пришла.

Он кивает.

— Я знаю. Извини. Это был потрясающий эксперимент, но лучше я пойду домой мыть туалет.

Я смеюсь, хотя все еще не готова дать ему уйти.

— Кажется, я понимаю, о чем ты.

Когда я поднимаюсь и он делает шаг мимо меня, я импульсивно хватаю его за руку и останавливаю. Удивленно глядя вниз, он все же не сопротивляется и идет за мной подальше от столиков, в тень.

Я отпускаю его руку, отступаю на шаг и делаю несколько глубоких вдохов и выдохов. В мои планы не входило говорить о случившемся сегодня, и я не сильна в импровизации, но не могу дать ему уйти, ничего не сказав и не дав понять о своих мыслях в эти дни.

— Так, ладно, — от его молчания мой голос звучит неуверенно. — Сегодняшний вечер отстойный.

— Есть немного, — вежливо соглашается он со мной, и от меня не ускользает, как он стремительно скользнул взглядом по моему лицу вниз к губам.

Да, я хочу, хочу, хочу.

— Мне очень, очень жаль, — говорю я. — Знаю, это тяжело…

Оливер пожимает плечами и снова кивает. Я внутренне издаю стон. Господи, до чего же больно. Пытаюсь сформулировать мысль — но я не знаю, как — что хочу попытаться сбалансировать эти два состояния: быть его возлюбленной и не снижать скорость своей работы. Кажется невозможным найти слова для всего этого, когда он рядом, а я даже не могу к нему прикоснуться.

Наконец я прерываю молчание:

— Вчера я заходила в магазин увидеться с тобой.

Он слегка напрягается.

— Правда?

— Ты ходил ужинать с Эллисон?

Он потирает подбородок и, похоже, не удивлен моим вопросом.

— Да.

На панно изображена лужица слез, очертаниями похожая на девушку.

Глаза начинает жечь.

— Это… — черт. Я смотрю в сторону и чувствую, как слабею. — Это было свидание?

Когда я поднимаю голову, то встречаюсь с его безучастным взглядом.

— Или… — я начинаю по новой, — я имею в виду, это именно то, чем ты сейчас занят?

— Занят ли я Эллисон? — резко переспрашивает он. — Ты это серьезно, Лола?

— Не знаю, было ли это свидание, и не уверена, имею ли я право спрашивать…

— Не имеешь.

— Знаю, — быстро отвечаю я. — Но меня убивает мысль о вас двоих вместе.

Он ничего не отвечает, крепко сжимает челюсти, а у меня в голове мертвая тишина.

В ответ на мое потрясенное молчание он рычит:

— А разве не это я должен делать? Постараться скоротать время, ожидая, когда ты нажмешь на «play».

Он по-прежнему не ответил на мой вопрос. Я понимаю, ему больно — и это я причинила ему боль, и сейчас воочию вижу результат — но я никогда раньше не видела резкого и саркастичного Оливера. Я так сильно ненавижу себя, но и его немного ненавижу тоже, потому что это кажется изменой… даже если это я сама его попросила.