Что-то у меня внутри щелкнуло, напряглось; я посмеялся вместе с Димой, а потом начал его пытать насчет радиста — что за парень, откуда… Слово за слово, вытянул адрес под каким-то предлогом, нашел Рафика, а он и показал мне на карте место.

Мы славно поговорили с ним, и он ушел с сухогруза. Полтора года, пока мы с Сергиенко искали гроши на экспедицию, он жил на свои сбережения в полуразваленной халупе под Новороссийском, сторожил ангар, в котором стоял «Нырок», корпел над картами и ждал. Наконец дождался. Теперь вся команда, кроме меня, в сборе, а я увяз в бракоразводном дерьме по самый кадык.

Впрочем, при любом раскладе я уже взял билет и через три дня отвалю из первопрестольной.

Семейный дефолт меня, ясен перец, достал крепко, да только не это меня напрягало. После моего разговора с Димой у меня словно крыша немного скособочилась, так, самую малость, но и этого хватило, чтобы Валька почуяла неладное. Тогда-то и начались первые ссоры, ее точно подменили…

У меня пошли какие-то глюки, хотя я никогда дрянью не баловался, даже в учебке. И насчет выпивки удар держу неплохо. А тут вдруг ни с того ни с сего накатит на меня, а потом отпустит. Вроде какая-то сука невидимая в глаза мне пальцем ткнет, все вокруг раздваивается, но тут же обратно сходится. Ходил к окулисту, глаза проверял, вроде все в пределах нормы, хотя какая там норма у бывшего подводника, списанного после аварии!

Лечила мне посоветовал сделать томографию, мозги проверить, а когда я узнал, во сколько условных это встанет, плюнул и водки выпил! Честно говоря, дело не в бабках было, наверно, боюсь услышать диагноз.

Самая подлость в том, что картинка не просто раздваивалась. Возникали две разные картинки, одна — ну, там дома, машины, люди, жена, наконец, а другая гаси свет, сливай бензин!

Как на старой выцветшей фотографии, возникали и исчезали какие-то желтые башни, винтом уходящие в небо, огромные железные пирамиды, люди в театральных одеждах, неземные пейзажи, прямо как из фантастических сериалов, из-за которых и телевизор включать не хочется… И самое странное — до чертовой кучи насекомых! Что бы мне ни привиделось, рядом с людьми все время копошатся эти жуткие мохнатые твари! Да не просто копошатся и не хавают друг друга, а вместе дела делают. Надо же, какой бред!

Вот и приходится все время ждать подвоха: едешь по своей полосе, в зеркало заднего вида поглядываешь, а тут хрясь! — с одной стороны обочина, прохожие, ларьки, а с другой — глядишь и думаешь, мать твою, это что за место такое с двумя лунами, да откуда тварь зубастая на тебя лезет, а когда видение исчезает, все становится как прежде, и никто, кроме инспектора, на тебя не вылезет…

Хорошо хоть не каждый день такое случается. Полез я как-то в энциклопедию, думал, найду там этих насекомищ, листал, листал, ничего похожего. Тут Валька, гадина, заметила, чем занят, и таким добреньким голоском прикалывается: «Что, Тарасов, в голове тараканчики завелись?»

Плохо, что после каждого глюка в голове несколько часов звенит, словно зуммер слабый. В это время мне бывает очень не по себе, неуютно как-то, словно вломился в чужой дом и нагадил прямо на супружеское ложе.

Однажды я проснусь и не узнаю своего дома — вот будет потеха!

Несколько раз я видел сны, явно имеющие отношение к моим видениям. В этих снах я сражался бок о бок с сильными и верными помощниками, мы вместе громили каких-то смутных врагов, наши крепкие ноги попирали звезды. Проснувшись, я. вспоминал, что моими соратниками были не люди, а огромные жуки-пауки, и во сне это казалось вполне естественным, от всех невзгод я был защищен надежной броней, полнота жизни расцветала во мне… Чувство, которое долго не оставляет меня после такого сна, — неясное сожаление о великой потере и неизбывная скука оттого, что надвигается время невнятных утрат.

Дела я добил в срок, даже успел бельишко постирать и выгладить.