Изменить размер шрифта - +
– Нет!

Его рука взмывает вверх. Звучат выстрелы, люди в черной одежде валятся вниз, как домино, а я падаю на Хантера в поисках опоры. Он обнимает меня рукой, поддерживая за талию, и грохот прекращается, когда в его обойме кончаются патроны.

- Эмеральд? – спрашивает он. А я покачиваю головой.

- Все в порядке.

- Это просто удивительно, - говорит Сомерсет, подходя к нам медленными шагами. Он касается пальцами губ и хмыкает. – Ты изменился. Изменился из-за нее. Странно, ведь со мной никогда не происходило ничего подобного. Возможно, дело в том, что твоя мать была человеком. Тогда это объяснило бы многое.

- Мы должны уйти. – Хантер непоколебим. – У тебя есть машинка, отец. Ты добился всего, чего хотел. А я не могу…, не могу стать твоим врагом.

- Ты не станешь моим врагом. Такого пункта нет в моем плане. Я распланировал все до мелочей, Хантер, и ты знаешь, что у меня нет времени на выяснения наших отношений.

Зал кружится. Рана на моей спине жутко ноет, и я невольно откидываю назад голову, не в состоянии стоять ровно. Неожиданно слышу голос Венеры:

- Родди.

О, нет. Нет! Она слабо пытается привстать, но вновь падает вниз, приложив бледное лицо к мраморному полу. Ее рука тянется ко мне, а я качаю головой. Только не вставай, не вздумай шевелиться! Он ведь убьет тебя, Венера, он убьет тебя!

- Эмеральд, - вновь шепчет она, зажмуриваясь от слез, что катятся по ее щекам. Мне становится очень плохо. – Прости меня. Пожалуйста.

- Прескотт. – Выдыхает Сомерсет. – Очнулась. Пожалуй, это признак того, я должен удалиться. Харрисон, не одолжишь мне свой пистолет? Никогда прежде не держал в руках современное оружие. Наверно, это увлекает. Правда, мисс Эберди?

- Очень.

- И опять ваш сарказм. Спасительный, как никогда. – Сет берет браунинг и неопытно наставляет его на меня. Затем пожимает плечами. – Что нужно сделать, чтобы он работал?

- Отец, - вспыхивает Хантер. Его рука сама поднимается с пистолетом, но мы знаем, что ничего из этого не выйдет. – Не делай этого.

- Не делать чего?

- Позволь нам уйти.

- Не глупи. Вы никуда не уйдете.

- Зачем тебе машинка? – спрашиваю я, подавшись вперед. – Чего ты добиваешься?

- Поэкспериментирую.

- Ты и без нее справлялся.

- Тогда у меня был один образец. Теперь их будет больше. – Сомерсет смотрит мне в глаза, фальшиво улыбаясь. Наверно, этот человек и триумфа не испытывает. – Мне очень жаль, что все закончится для вас таким образом. Я тоже был молодым, и тоже любил. Но у любви есть огромный минус – она делает нас слабыми и безвольными. Вы бы уяснили это, прожив почти двести лет. Но, боюсь, не каждому выпадает такая возможность.

- Сомерсет, - взвывает Цимерман, ступая вперед, - это же твой сын.

Эмброуз беззаботно пожимает плечами.

- Я знаю.

Он выпрямляет спину. Втягивает воздух и стреляет на выдохе, как опытный стрелок, побывавший на войне, участвовавший в дуэли. Его руки твердые, а выстрел точный, пуля летит ровно на меня, будто ее притягивает магнитом. Но неожиданно нечто невидимое не позволяет ей долететь последние несколько десятков сантиметров. Она замирает и падает.

По залу проносится глухой треск. Окна распахиваются, пол содрогается от толчков, стеклянный купол истошно трещитнад нашими головами, будто взвывает о помощи. Тут же я перевожу взгляд на Венеру, но она больше не лежит на полу. Она решительно глядит на Сомерсета, вытянув перед собой избитые руки.

- Прескотт.

Она кричит. Волны от ее голоса отталкивают нас, припечатывая к ледяным стенам, и удерживают к ним привязанными, словно веревками. Но Эмброуз не шевелится. Он стоит напротив нее, нетронутый силовым полем, и спрашивает:

- Что значит жизнь, коль нету ей конца?

Венера морщится от боли, но все же отвечает:

- Конец у всех один и тот же.

Быстрый переход