С мрачным взглядом он шагнул в ночь, ведомый силой, которой уже не мог сопротивляться. Его ноги сами поспешно несли его вниз по узкой тропинке, что вела через лес к процветающему прибрежному городку Мултонская Бухта.

Больница располагалась в переулке на другом конце города. Это было высокое белое здание. Он подумал, что оно больше походило на древнюю гробницу, а не на современную лечебницу.

Бесчисленное множество запахов атаковали его чуткое обоняние, как только он открыл парадную дверь: крахмал и хлорка, едкий запах антисептиков, лекарств, мочи и крови, приторный аромат цветов и смерти.

В столь раннее утро помещения были практически пусты. Отделение интенсивной терапии он нашел в конце длинного коридора.

Медсестра сидела за большим столом, просматривая стопку документов. Алекс некоторое время наблюдал за ней, сосредоточившись на одном из звонков экстренного вызова, расположенных в противоположном конце коридора. Наконец он заставил его зазвонить.

Как только медсестра покинула пост, он миновал стол и вошел в палату интенсивной терапии.

Только один пациент — Кара Элизабет Кроуфорд, двадцать два года, первая отрицательная. Она была вся обмотана бинтами, подсоединена ко множеству трубочек и мониторов.

Алекс быстро просмотрел ее карточку. У нее не было переломов, зато была куча порезов и ушибов, а глубокую рану на правой голени вообще пришлось зашивать. Ушиб трех ребер, скальпированная рана головы, внутреннее кровотечение. Удивительно, но на ее лице не было ни царапины. Красивые, правильные черты. Копна каштановых с красноватым отливом волос подчеркивала бледность кожи. На самом деле, ее лицо было почти столь же белым, как подушка. Она находилась в коме последние четыре дня. И перспектива была неутешительной.

— Где ты, Кара Кроуфорд? — прошептал он. — Твоя душа все еще в этой ослабленной человеческой плоти или уже нашла успокоение по ту сторону, и ты ждешь, когда твое тело погибнет?

Он уставился на кровь, капающую из пластикового пакета вниз по трубке в ее вену. Резкий металлический запах вызвал у него голод, который он поборол очень давно. Кровь. Эликсир жизни.

Александр нахмурился, опустив взгляд на свою руку, на темную синюю вену на своей руке. Он продолжал существовать все эти двести лет только благодаря крови, что текла по его венам.

— Если бы я дал тебе свою кровь, перестала бы ты балансировать между жизнью и смертью, — размышлял он вслух, — или это окончательно разорвало бы слабую связь с этим миром и отправило бы тебя навстречу тому, что ждет по ту сторону?

Он провел кончиком пальца по гладкой, мягкой коже ее щеки, а потом, поддавшись импульсу, который никогда не мог ни понять, ни остановить, поднял шприц, снял защитный колпачок и вогнал иглу в выступающую вену на своей руке, наблюдая с отсутствующим интересом, как пустой сосуд наполняется темно-красной кровью.

За двести лет он достаточно хорошо изучил медицину.

Вытащив иглу, он вставил ее в пластиковую трубку, с помощью которой вводили антибиотики, и выдавил шприц, смешивая свою кровь с жидкостью, поступающей в ее вену. Он повторил это несколько раз, не переставая думать о маленькой девочке с кудрявыми светлыми волосами, пришедшей к нему в поисках чуда.

Покинув палату девушки и направившись к запасному выходу в конце коридора, Александр мрачно улыбнулся. Взглянул на руку. Кожу покрывали капли засохшей крови.

Темной крови.

Нечеловеческой крови.

Смешанной с кровью девушки.

Интересно, что за безумие заставило его смешать свою кровь с её. Он размышлял, вылечит это девушку или убьёт. Кем он был: спасителем или палачом? К сожалению, или, может быть, к счастью, он никогда об этом не узнает.