— Это уже оскорбление, Катберт! Я еще не встречал женщины, которую бы не смог полюбить!

— Как бы не так! Я бы сказал, ты влюбляешься в каждую женщину, которая попадается на твоем пути. Согласись, тут есть разница, хоть и небольшая. — Катберт укоризненно крякнул, видя, как его приятель выписывает по тропинке кренделя. Сам он влил в себя не меньше портвейна, чем Джулиан, но хотя бы держался на ногах без, посторонней помощи. Во всяком случае, пока.

— Ш-ш-ш! — оглушительно зашикал Джулиан, требуя тишины, и стайка скворцов испуганно порскнула в воздух. — Тихо! — Он предостерегающим жестам помахал перед носом у Катберта пальцем, обтянутым элегантной перчаткой. — Они уже тут… вон там, прячутся за елками.

Насколько Катберт мог судить, джентльмены, ожидавшие их возле экипажа на дальнем конце луга, не делали ни малейшей попытки спрятаться. Майлс Девонфорт, маркиз Уоллингфорд, невозмутимо расхаживал по протоптанной в снегу тропинке. Вот уж кто твердо держится на ногах, с невольной завистью подумал Катберт, отметив размеренную поступь маркиза. Позади него топтались трое его приятелей — два джентльмена, закутанные в толстые пальто, и еще какая-то унылая фигура в черном. Какой-нибудь хирург с подмоченной репутацией, набивший руку на подобных делишках, которого прихватили, чтобы оказать первую помощь раненому, мрачно решил Катберт.

Или чтобы снять с него мерку для гроба.

Ледяная дрожь пробежала у него по спине. Отбросив со лба прядь светлых волос, он ткнул Джулиана локтем под ребра.

— Ради всего святого, Джулс! — взмолился он, чувствуя, что вот-вот ударится в панику. — Еще не поздно! Давай удерем! Ну подумай, что они смогут сделать — кинутся в погоню и станут стрелять нам в спину? Я даже согласен уехать вместе с тобой на континент! Подумай только, Джулс, — плавать по Рейну, карабкаться по Карпатским горам, покорить Рим, быть может! Мой отец со временем нас простит. Правда, он урезал мое содержание — жутко разозлился из-за бриллиантовой броши, которую я купил той хорошенькой актрисе, с которой ты познакомил меня во Флоренции, помнишь? А что он еще мог сделать? Но я хорошо знаю отца. Он ни за что не бросит родного сына на произвол судьбы.

Полный негодования взгляд, который бросил на него Джулиан, заставил Катберта поперхнуться.

— Прикуси язык, Кабби! Надеюсь, ты не думаешь, что я опущусь до того, чтобы позволить кому-то считать меня самым презренным из всех созданий — человеком без чести?!

Ресницы его затрепетали. В бездонных темных глазах Джулиана мелькнула затаенная боль. Раненая гордость и горькая насмешка над самим собой — вот что прочел в его взгляде Катберт. Большинство женщин находили это сочетание неотразимым. Пристыженный, Катберт опустил глаза.

Кто он такой, чтобы бросить друга в такой момент, виновато подумал он. Тихоня и тугодум, ничем не примечательный отпрыск капризного и своенравного графа, чья судьба — унаследовать титул и состояние отца, огромные деньги, которые заработаны не им, прожить отпущенный ему век и мирно опочить в своей постели. Да что там говорить, он бы не дожил до нынешнего дня, если бы не Джулиан, вырвавший его из лап разъяренного кредитора. Это случилось во Флоренции, в их первую встречу, когда Катберт отправился в путешествие по Европе с целью завершения образования. С этого момента Джулиан стал его кумиром — герой войны, получивший рыцарский крест из рук самой королевы после того, как он со своим полком на подступах к Рангуну в позапрошлом году разбил наголову шеститысячный отряд кровожадных бирманцев. Уж конечно, Джулиану не впервой смотреть в глаза смерти. Оставалось только любоваться неподражаемым изяществом, с которым он держится в подобный момент.