– Все правильно, – подтвердила Тамара Георгиевна, – девочка пришла сюда. Верней, я сама ее привела.

– Тамарочка! – возликовал супруг. – Золотко! Да где же она?

Тамара молчала, а Фима под кроватью переживала несколько самых скверных мгновений своей жизни. Она была уверена, что жена сейчас указывает пальцем вниз под кровать. Но время шло, а никто к ней не заглядывал. И даже ноги Хозяина стали удаляться в противоположном направлении.

– Что? – раздался его недоумевающий голос. – Через окно удрала?

– Она какая-то камикадзе. Не успела я задать ей вопрос про то, зачем она оказалась в нашем доме, как она выскочила в окно.

– Но там никого нет.

– Да, зато сразу под окном карниз. Она ушла по нему.

– И ты ее упустила!

– Это не я! Это твои охранники ее прошляпили. Девчонка не могла вечно сидеть на карнизе, она же не птичка. Значит, где-то она спустилась вниз. Ищите ее в парке.

– Да, верно, – изменил тон Хозяин, – покинуть дом она бы никак не смогла. Ворота под наблюдением, забор под напряжением. Она где-то тут!

– Деваться ей некуда.

Последовала пауза, которую прервал голос Хозяина:

– Рад, что ты это тоже понимаешь, Тамара. Никто… слышишь, никто не сможет помочь этой девочке! Она в моих руках. И ее поимка лишь дело времени. Но если я узнаю, что кто-то ей помогает… Я никого не пощажу, ты меня знаешь, Тамара.

После чего все четыре пары ботинок удалились. Впереди шел Хозяин, его телохранители топали за ним. Но Фиме уже не было страшно. У нее появился союзник. И надо полагать, очень сильный союзник, если даже сам Хозяин, с присущими ему приступами неконтролируемой ярости, предпочитает сохранять хорошие отношения со своей женой.

Дверь захлопнулась, потом снова открылась. Вошла Аделаида, Фима узнала ее по расшитым жемчугом домашним тапочкам. Тапочки были размера сорок пятого и такие огромные, что явно шились на заказ. Но даже размер не мог уменьшить их великолепия.

– Ушли? – спросила у нее хозяйка.

– Да. Выкатились.

– Аделаида, скажи мне, ты хочешь, чтобы с тобой случилось то же самое, что и с Ульяной?

– Ох, нет, Тамарочка Георгиевна! У Ульки хоть муж хороший и родители с обеих сторон здоровые, они ее детей вместе как-нибудь вытянут. А у меня какая ситуация? Мать пьет, отчим тоже, отца у моего Витальки нету, если я пропаду, то и ему пропасть!

– Значит, не хочешь умирать?

– Нет!

– Тогда будешь помогать мне?

– Я все сделаю!

– И смотри мне, если предашь, то Толик тебя рано или поздно все равно пристрелит. Уж ты мне поверь. Сколько у нас народу служило, никто отсюда иначе чем вперед ногами не уходил.

– Знаю я!

– Мы с тобой примерно в одинаковом положении теперь. Муженек мой ни тебя, ни меня не пощадит, когда узнает, что я его обманула.

– Что же делать, Тамарочка Георгиевна?

– Будем помогать этой девочке. Она теперь наша единственная надежда.

И Фима услышала, как по матрасу стучат:

– Эй, надежда, вылезай!

Когда Фима вылезла, Тамара Георгиевна уже сидела за круглым столом, который стоял у того самого знаменитого окна. На столе стояли белые свечи, которые горели ровным пламенем. Сама Тамара Георгиевна тасовала в руках колоду карт, которые выглядели настолько потрепанными, что оставалось удивляться, как они еще не рассыпаются на крошки.

– Садись! – велела она Фиме.