— Должен быть другой способ. Я не смогу сделать это, — повторила она.

— Его кровь заражена, Александрия. Он мертв, но может сделать так, что вам будет очень больно. Нам придется разбавить вашу кровь, перед тем как вы пройдете через изменение.

Снова услышав слово «изменение», она вздрогнула.

Эйдан откинулся назад и снял белую шелковую рубашку, чтобы было удобнее. Его глаза гипнотизировали, мягко удерживая, прикасаясь, словно Алекс была хрупкой фарфоровой статуэткой. Они оба притворялись, что ничего особенного не происходит, но что-то было в его прикосновении и пристальном взгляде, что можно было принять за притяжение.

Опустошенная, Александрия силилась размышлять. Вампир был ее кошмаром, и мысль о том, что какая-то часть его крови бежала по ее венам, вызывала ужас.

— Хорошо. Сделайте это. — Ее голубые глаза встретились с пристальным золотым взглядом. — Введите меня в транс, чтобы избавить от крови вампира. Но и только. Ничего не стирайте и не внедряйте в мою память. Вы должны пообещать мне это. Несмотря ни на что.

Эйдан кивнул. Алекс была слишком слаба, чтобы сидеть, поэтому он укачивал ее на коленях. Она дрожала, сердце тяжело билось. Он боялся, что оно остановится. Охотник пригладил ее длинные волосы, чтобы успокоить Алекс и отвлечь. Низким голосом он стал напевать в ее сознании, почти шепотом, на древнем языке, и это приносило облегчение. Алекс расслабилась.

— Я хочу приказать, чтобы вы спали во время изменения. Это очень болезненный процесс, piccola. Я разбужу вас, когда все кончится.

Бархатный голос нашептывал, обволакивал, оберегая, заставляя делать то, что он велел.

Александрия мгновенно спряталась, закрыв свое сознание, отворачиваясь от охотника. Она не была готова стать уязвимой, довериться, открыться незнакомцу. Кто он, в конце концов? Может быть, тоже вампир, несмотря на различие, о котором он упомянул: «карпатец и еще не вампир». Кто знает, что он имел в виду.

— Я помогу вам разбавить зараженную кровь вампира, Александрия, и ничего больше, если вы этого хотите.

Он тщательно подбирал слова. Несколько раз он уже проникал в ее мысли, и связь усиливалась с каждым разом. Алекс не подозревала об этом, и пока лучше оставить все как есть. Эйдан знал, что она смущена и надеется, что изменение вернет ее к человеческой жизни. До сих пор ему приходилось ее обманывать, чтобы не увеличивать муки уже начатого превращения в карпатку.

Александрия вздохнула. Ощущение сильных рук в волосах, хрипловатый шепот гипнотизировали.

— Доведем это до конца, пока я не передумала.

Как только в тишине прозвучали эти слова, Эйдан, продолжая укачивать Алекс, стал медленно склоняться к ее горлу. Прикосновение его рта было словно горячий шелк на коже. Она ощущала это эротическое касание даже пальцами ног.

Александрия напряглась, испугавшись потерять больше, чем жизнь. Его губы были у ее горла, прямо над пульсом.

— Вам придется довериться мне, piccola. Почувствуйте меня в своем сознании. Я часть вас. Потянитесь ко мне, как я тянусь к вам.

Казалось, слова появляются сразу в сознании, а не произносятся вслух. Сила и тепло, огонь и лед. Власть и ее защита от безумия.

Что-то раскаленное добела прокололо ей горло, и Алекс ощутила такую близость, что слезы выступили у нее на глазах. Она никогда не чувствовала себя такой защищенной, такой красивой, такой особенной, как сейчас. Он был в ее памяти, исследовал ее тайные мысли и желания. Успокаивал и исцелял. Изучал каждое ее воспоминание и защиту, которую она против него возводит.

Когда Эйдан понял, что взял достаточно крови, чтобы гарантировать надлежащий обмен, он неохотно пригладил рану языком и закрыл ее.

Ногтем он сделал надрез над своим сердцем.

— Пейте, Александрия.