— Мы их жизнь перерешили. А их может быть прежняя жизнь устраивала.

— Марка, что ли?

— Ну не Марка. А Лизу точно.

— Чего ж она отца кинулась искать?

— Из любопытства. Любопытство такое, как приступ чесотки. А потом поняла, что нельзя будет постарому. Что правда все изменит. Так уж лучше обсмеять все, представить как абсурд.

— Да о чем ты, дед? Ей просто этот алкаш не понравился.

Около метро дед и внук остановили внезапно. Оба разом. Подле киоска, где бойкий кооператор торговал мясными рулетами по ну очень высоким ценам, висела вывеска «Казино». За стеклом на веревочках подрагивала табличка «открыто».

Дед и внук переглянулись.

— Зайдем? — предложил Роман.

— Нет. — Дед Севастьян попятился.

— Почему нет? Разве два колдуна не могут выиграть в рулетку? Пошли, пошли, я же знаю, ты всю жизнь мечтал сыграть в рулетку. С тех пор как услышал, что отец твой проигрывал миллионы в Монте-Карло. Ты же сам себе говорил наверняка сотни раз: уж я-то ни за что не проиграюсь. Чтоб колдун и проигрался?

На помойке они нашли несколько пустых бутылок из-под водки. В вокзальном туалете набрали воды из-под крана. Дед заговорил воду на водку. Качественно заговорил. С запахом. Отправился торговать, оставив Романа в зале ожидания. Через полчаса дед вернулся и потряс перед носом внука мятыми бумажками:

— На обратную дорогу хватит. И даже еще рулет мясной можем купить.

— Может, вновь в казино зайдем? — предложил Роман, даже не улыбнувшись.

— Только еще раз скажи мне такое, я тебе язык отсушу.

— Пока ты поддельной водкой торговал, я себе псевдоним придумал.

— Что?

— Когда я в Темногорск поеду, в колдовской Синклит вступлю и свой салон открою, чтобы людей пропавших находить, то мне псевдоним нужен. Сам посуди, «Роман Воробьев» не слишком таинственно звучит.

— Ну и какой псевдоним? — спросил дед, усаживаясь рядом.

— Роман Вернон.

— Почему именно Вернон? От слова «верный» что ли?

— Ты сам говорил о воскрешении мертвых…

— Ну и что?

— Помнишь роман Жюля Верна «Пятнадцатилетний капитан»? Я его в детстве раз двадцать читал. Возьму у мамы в библиотеке, положенные дни продержу, верну, но сам так на полку поставлю, чтобы его найти никто не мог. Потом книжку какую-нибудь прочту и вновь этот том Жюля Верна забираю. Так там ученый был, тот, которого в африканских дебрях убили. Его фамилия Вернон была. Вот я и подумал… Он погиб… Надо его воскресить по этой Федоровской теории.

— Он же вымышленный герой.

— Ну и что? Разве они не имеют право на воскрешение?

Всю дорогу домой они молчали.

Уже когда приехали и вошли в стылый дом, и дед кинулся в печку дрова и растопку закладывать, Роман хотел сесть в дедово кресло, но вдруг передумал и опустился на шаткий венский стул для гостей.

— Ты меня в Пустосвятовку купать больше не води, — сказал неожиданно.

— Это почему же? — изумился дед. — Помереть хочешь?

— А я один пойду. И сам ожерелье вновь под себя настрою. И ночью воду мне не приноси со своим заговором. Я воду с вечера из колодца наберу, сам заговорю.

Севастьян оторопел:

— Погоди. Ты ж помрешь во сне. В тебе огненная стихия силу выжгла. Если я не помогу, ночная тьма тебя, как котенка, задушит.