|
Что бы ты ответила, если бы я, например, был не Андреем Львовичем Сулимой, а на самом деле носил титул выше графского и предложил бы тебе руку и сердце, как это принято выражаться?
— Я ответила бы: верните себе скорее свой титул… Андрей Львович подошел к ней и взял за руку. Маня подняла голову, посмотрела ему прямо в глаза и, выдержав его пристальный взгляд, молча кивнула ему головой. — Тогда, — воскликнул Андрей Львович, — ты отправишься за границу и там станешь женой дука Иосифа дель Асидо, князя Сан-Мартино!
Глава LXIX
Через неделю после этого разговора великолепнейшая дорожная карета отъезжала от ворот дома Андрея Львовича Сулимы. В карете сидела Маня и, высунувшись из окна, махала платком и, улыбаясь, кивала головой. Андрей Львович стоял на балконе и со счастливым лицом посылал ей вслед приветствия… — До скорого свидания! — крикнул он ей. Поздно вечером в тот же день у того же дома стояла толпа, с беспокойством следившая за валившими из-под его крыши темными клубами дыма! Горело в верхнем этаже. В толпе шел разговор: — Ахти, никак, братцы, пожар-то знатный! Теперь дому не устоять… — Не устоять! — А дом-то богатый, каменный! — Чей он? — Я нездешний. — Сказывали, генерал тут живет. — Может и генерал — никто от бедствия не изъят… — А как же это в таком доме и не доглядели? Мало народа, что ли? — Да, чем больше народа, тем вернее не доглядишь. Один на другого надеется… Но народа, вероятно, в этом доме было мало, потому что движения в нем заметно не было… только на дворе слышались крики, да из ворот выбежала баба с громким воплем. — Поджог, пожалуй! — догадывались в толпе. — Может, и так. Всяко бывает. А, может, и само собой загорелось?.. — Пойти пособить что ли? — Чего пособить? — Вещи вынести, али там, может, еще душа живая есть… спасти надо. — Сунься-ко до полиции! Она тебе пропишет живую душу! Сказано, чтобы до полиции ни-ни… Она явится и сама разберется… — Да когда явится твоя полиция-то? — Когда нужно будет, во благовремении… — Пожарные и то до сих пор не едут! — Тоже и им собраться надо. Скоро-скоро, а время- то пройдет. Летом у меня кум горел, так, пока ехали пожарные, ось у ихней бочки сломалась. Большая задержка была… Среди дыма показался красный язык пламени, лизнул карниз, исчез, метнулся в другую сторону и вдруг сразу в нескольких местах засветило и затрещало, и взвились к небу клочья и извивающиеся полосы огня. Над дымом пролетела стая каркавших, странно освещенных снизу ворон. Дом занялся и вспыхнул, как костер… — Важно горит! — послышалось в толпе. — Теперь все до последней нитки погибнет. Ничего не спасти. — Говорят, сам генерал-то, владелец, тут… — Где? — В доме. — Горит? — О Господи! — Никто не видит его. Ищут. Говорят, не спасся… В доме остался… — Верно, деньги вынести хотел, вот и замешкался. Богатый!.. — Да уж тут чего богаче — эдакий дом! — Конец-то какой… Вот она — жизнь человеческая! — Что твой мыльный пузырь. Дунул — и нет ее!.. — Вельможа, а умирает хуже простого. |
