— Хорошо, — сказал Панов. — Но ты послушай, чего сказать хочу. Сегодня виделся с Колей Скрябиным, экспертом из области, не знаешь его? Так вот, он мне сказал, что у них там домик сгорел по зиме, и знаешь, на кого записан был? На Шаталова. Я и подумал, вдруг он? Прикинул, тот Шаталов должен был освободиться в девяносто четверым году, пятнадцать лет тогда, в семьдесят девятом, получил. Это если без досрочного освобождения. Вдруг он? Вот смешно…

— Да, — сказала я. — Смешно.

— Эй, Маша? — забеспокоился Панов. — У тебя все в порядке?

— Да, — повторила я, как попка.

А что я еще могла сказать? «Спасите, я в логове сатанистов»? Глупо.

— Ладно, Маша, все сделаю. Пока.

— Спасибо, — сказала я онемевшими губами. Вот что я хотела спросить у областных коллег, но, дура, так и не спросила, все время забывала. Сразу надо было уточнить, на кого записан дом Эринберга, и бежать в архив читать дело Шаталова. Нога, значит, у Шаталова была сухая, и поэтому он успехом у женщин не пользовался… Хромал, значит. И манерами хорошими отличался… Лет пятьдесят ему сейчас, значит. А теперь уж что, уже поздно бежать в архив.

Я вошла в кабинет, и массивная дверь за мной захлопнулась. Если даже сейчас примчатся к особняку милицейские машины с мигалками, опера все равно сюда не войдут просто так, укрепленный особняк придется брать штурмом.

Да они и не будут брать его штурмом, а будут терпеливо стоять под воротами и ждать, пока я выйду. Можете будут ждать до тех пор, пока мой частично скелетированный труп не обнаружат где-нибудь в области, в канаве. Нет, это же надо так попасться! Нарочно не придумаешь!

Из-за стола навстречу мне поднялся невысокий плотный человек в рубашке и галстуке. Пиджак от его костюма висел на специальной вешалке в углу кабинета.

— Проходите, Мария Сергеевна, — радушно, хотя и без улыбки, предложил он. — Попросить у секретаря кофе? Или чай? Можно зеленый.

Как во сне, я прошла в глубь кабинета и присела у стола на сиденье в стиле «ампир».

— Вы не Эринберг? — спросила я слабым голосом, и хозяин кабинета растянул кончики губ в подобии улыбки.

— Нет. Но вы и с ним познакомитесь.

Я прикинула рост моего собеседника; нет, на моего автобусного мучителя он не тянул, тот был, судя по моим ощущениям, выше сантиметров на десять.

— Мария Сергеевна, поверьте, вас тут никто не съест, — серьезно сказал хозяин; наверное, у меня на лице что-то такое отразилось.

— Не уверена, — ответила я, соображая, что лучше: прикинуться полной дурой (да и прикидываться не надо, такая и есть, все натурально) или сразу дать ему понять, что я все знаю.

— Илья Адольфович, — негромко позвал хозяин кабинета.

Сзади меня раздался тихий чмок какой-то потайной двери. Я обернулась; у книжных полок, за которыми, наверное, и скрывалась потайная дверь, стоял и доброжелательно смотрел на меня мужчина лет пятидесяти, с худощавым лицом, заметными залысинами на лбу. Человек, сидевший за столом, тем временем поднялся, стащил с вешалки свой пиджак, набросил его и двинулся к выходу.

— Я пока вам не нужен? — спросил он.

— Нет, — ответил ему тот, кто вошел через потайную дверь.

Дождавшись, пока мужчина в костюме выйдет, он подошел, заметно хромая, к столу и занял хозяйское место.

— Здравствуйте, Мария Сергеевна.

— Здравствуйте, коли не шутите, — пробормотала я. Если бы не была такой заторможенной раньше, съездила бы вовремя в архив посмотреть дело Шаталова, сейчас бы хоть знала, как его имя-отчество, как к нему обращаться.