Изогнувшись, он смог, превозмогая боль, подтянуть свое тело в щель между двумя зубцами и присел на корточки посреди дозорной дорожки. Подъем обернулся для него значительной потерей сил. Окинув взглядом окрестности, он убедился, что ни один часовой не сможет его засечь, и двинулся вперед до маленькой каменной лестницы, которая позволяла добраться до венца соседней башни. Он скользнул в узкую темную щель, отделявшую лестницу от зубцов крепостной стены, и съежился там в полном изнеможении.

Чан не предполагал, что ему придется лезть на самый верх. Задумав совершить свой подъем в стыке башни и крепостной стены, он рассчитывал как можно быстрее добраться до какого-нибудь слухового окна. Однако несколько попыток оказались безуспешными, он не смог взломать ни одного из них. Сохраняя ненадежное равновесие и зная, что каждые лишние полметра пути к вершине съедают его силы, он решил разбить стекло, но и на этот случай рыцари Льва приняли свои меры предосторожности. Каждый квадратик стекла был заткан зеркальной паутиной, серебристым каладрийским изделием, холодные и прозрачные нити которого мог разрушить только огонь.

Чан подавил едва не сорвавшееся ругательство. В отряде Черных Лучников каждый наемник имел при себе трутовую зажигалку, с помощью которой можно было размягчить эту редкую и дорогостоящую паучью ткань. Некоторые торговцы обтягивали ею окна лавок в расчете на то, что воры не рискнут пойти на взлом, побоявшись, что пламя зажигалки выдаст их.

Итак, Чан все же был вынужден подняться до самых зубцов стены. Теперь он молча растирал свои натруженные мускулы. Ему хватило одного взгляда, чтобы разобраться в особенностях здешних построек. Восемь башен составляли внешнее кольцо крепости. С восточной стороны одна из них была встроена в мощную крепостную стену, которая соединялась с императорским дворцом. Главный пояс укреплений был отделен от основной восьмиугольной башни – донжона – мощеным двором где возвышалось несколько деревянных построек.

Без сомнения, Шенда была в донжоне, но Чан Должен был убедиться в этом. Было бы бесполезно рисковать, пробираясь в донжон, если драконийку почему-либо увели в императорский дворец. Нападать на часовых не имело смысла. Если бы один из них не явился на поверку, тотчас была бы объявлена тревога.

Следовало попытать удачи во дворе. Он прошептал короткую молитву Аспидам с благодарностью за свой успешный подъем и выскользнул из укрытия. От ближайшей лестницы, по которой можно было спуститься во двор, его отделяло расстояние в тридцать локтей.

А также часовой на посту.

Закутанный в свой плащ, он стоял потупившись, лицом в сторону горизонта. Сторожевая дорожка в ширину была не более двух локтей. Этого было недостаточно, чтобы попытаться проскользнуть позади часового, рассчитывая на его усталость. Чан по опыту знал, что любой человек непременно уловит, по крайней мере в радиусе трех локтей, движение тени, сколь бы она ни была бесшумна.

Он принял решение и очень медленно продвинулся вперед. Затем он осторожно перенес свое тело в пустоту. Сначала ноги, потом туловище, и наконец он повис на руках. Он цеплялся за край сторожевой дорожки, и только выносливость и сила кистей рук удерживали его от падения с высоты в сорок локтей на камни внутреннего двора.

Он начал медленно перемещаться, компенсируя вес тела методом движения маятника. Каждый преодоленный фут стены приближал его к часовому. Девять локтей… пять… наконец всего один. Он затаил дыхание, положившись на милость судьбы. На какое-то мгновение Чан поверил в свою удачу, но едва он поравнялся с охранником, как тот внезапно вскинул голову, издав какой-то хрюкающий звук.

Чан закрыл глаза и сосредоточил все внимание на пальцах, которые с энергией отчаяния впились в камень. Он услышал, как часовой наклонился к зубцам стены, шумно втянул носом воздух и наконец замер.

Капли холодного пота выступили на лбу Черного Лучника.