|
Вращаясь, он заметил вокруг множество нагих тел, лишенных, как и он сам, волос. Рядом с ним плыл человек, его правая рука от локтя до кончиков пальцев казалась куском красной сырой плоти. У другого на лице не было не только кожи, но и мышц. Еще дальше вращался скелет, внутри которого виднелись лишь серые меха легких да свернутый клубком кишечник. Повсюду, меж красноватых, отсвечивающих металлом стержней, за руки и за ноги были подвешены тела. Они возвышались над невидимым полом и опускались с невидимого потолка. Насколько хватало глаз, он видел только бесконечные ряды тел, разделенных по вертикали стержнями; они были везде – сверху, снизу, сбоку. Стержни тянулись вверх и вниз, пропадая в серой бесконечности. Итак, сэр Ричард Френсис Бартон, капитан и консул Ее Величества в городе Триесте Австро Венгерской Империи, умер 19 октября 1890 года. Но теперь он снова жив и пребывает неизвестно где: ни на рай, ни на ад, насколько ему известно, все это не походило. Перед ним миллионы тел, но жив и бодрствует только он один. Парящему среди стержней Бартону следовало бы удивиться, почему именно ему досталась эта незаслуженная честь. Но Бартон наблюдатель уже твердо знал, почему. Его разбудил тот этик, которого он называл Иксом; тот предатель. Висевший в пустоте человек дотянулся до одного из стержней, и все тела вместе с ним начали падать вниз. Наблюдавший Бартон испытал такой же ужас, как и в первый раз. Это был первородный кошмар, присущий всему человечеству, – сон о падении. Несомненно, он унаследован от первого человека, полуобезьяны, для которой падение не сон, а устрашающая реальность. Она перепрыгивала с ветви на ветвь, гордясь, что может преодолеть пропасть. И падала именно из за своей гордыни, мешавшей здраво судить о реальности. Падение Люцифера – тоже след гордыни. Сейчас тот, другой, Бартон судорожно ухватился за стержень и повис; мимо него, медленно вращаясь и сталкиваясь, сплошным водопадом плоти скользили вниз тела. В этот момент он заметил воздушный аппарат в форме каноэ, опускающийся между стержнями. Эта летающая лодка не имела ни крыльев, ни пропеллера, ни других известных Бартону приспособлений, способных поддерживать ее в воздухе. На носу аппарата виднелось символическое изображение белой спирали, от которой исходил яркий свет. Над бортом показались две фигуры, и внезапно падение тел стало замедляться. Невидимая сила подхватила Бартона и оторвала от стержня. Его понесло вверх, перевернуло, он поплыл и замер около каноэ. Один из мужчин направил на него металлический стержень размером с карандаш. Охваченный ужасом, в приступе яростного бессилия, Бартон взревел: – Убью! Убью! Угроза была пустой – как темнота, погасившая его сознание. Сейчас только одно лицо виднелось над краем аппарата. И хотя Бартон зритель не мог отчетливо различить черты, оно показалось ему знакомым: это было лицо Икса. Этик глумливо усмехался. 4 Бартон потянулся, пытаясь схватить Икса за горло. – Ради Бога, Дик! Это же я, Пит! Он разомкнул руки и выпустил горло Фригейта. Свет звезд, ярких, как в полнолуние на Земле, падал сквозь открытую дверь, освещая фигуру Питера. – Ваша очередь дежурить, Дик. – Потише, пожалуйста, – пробормотала Алиса. Бартон скатился с кровати и нащупал одежду, висевшую на гвозде. Несмотря на выступивший пот, он весь дрожал. Маленькая каюта, нагревшаяся от человеческого тепла, сейчас остывала, заполняясь холодным туманом. Алиса произнесла: «Брр!» – и потянула на себя тонкое покрывало. Он бросил быстрый взгляд на обнаженное тело, потом – на Фригейта, но американец отвернулся и шагнул к лестнице. При всех своих недостатках Бартон не был ревнив; не станет же он попрекать парня за нескромный взгляд, догадываясь, к тому же, что тот увлечен Алисой. |
