Пока же все было в порядке. Пока же комета Галлея была лишь поводом для праздника. Моя бабушка Гвен сочла ее хорошим предлогом для приема. Он начнется через несколько часов. Тем временем наступало утро. Воздух был чист и свеж, поверхность озера спокойна, видимость отличная, освещение как нельзя лучше способствовало фотографиям.

Моя бабушка Гвен приготовилась позировать перед камерой своего старшего сына Мальчика.

Повернув голову, она остановила взгляд своих обаятельных чуть раскосых глаз на фигуре своего любовника Эдварда Шоукросса. Он стоял в восьми футах от нее, и его очертания несколько расплывались. Она протянула руку, чтобы привлечь его поближе: она улыбалась.

– Эдди! – сказала она. – Эдди, не хочешь ли встать рядом?

Гвен ничего не знала ни о кометах, ни о звездах, она не могла отличить одно созвездие от другого. Тем не менее комета Галлея поразила ее воображение. Ей казалось, что она сразу же узнает ее: огромный поток света, заливающий все небо. Проконсультировавшись с газетами, которые, в свою очередь, проконсультировались с астрономами, Эдди сообщил ей, что хвост кометы будет длиной в 200 миллионов миль. Двести миллионов! Гвен с гордостью смотрела на Эдди: он писатель, он понимает, считала Гвен, поэзию фактов.

Сегодня вечером она будет вместе с ним смотреть на комету. Будет, конечно, около сорока других гостей, но присутствие всех прочих любителей кометы для Гвен несущественно. Этот незабываемый вечер, чувствовала она, посвящен только ей и ее любовнику. Они будут бок о бок смотреть в небо: под покровом темноты она сможет держать Эдди за руку, а потом, позже…

Но лишь позже. Пока же стояло утро, и Гвен маялась бездельем. Слуги были хорошо вымуштрованы, поэтому все приготовления были сделаны еще неделю назад. Она может позволить себе прогуляться по весеннему воздуху, еще раз примерить новое платье цвета молодой устрицы (Эдди уже выразил ей свое восхищение). Она может радоваться близости Эдди и отсутствию своего мужа Дентона. Она получала удовольствие от самого факта, что удрала из дома и устроилась в своем любимом месте Винтеркомба – в маленьком нескладном строении перед лоджией. Оно называется Каменный домик.

Здесь, в своем Маленьком Трианоне, она может позволить себе расслабиться, как это называет Эдди. Обстановку тут она подбирала по своему вкусу, и та исполнена очаровательной простоты. Винтеркомб – это дом Дентона: в свое время Гвен сделала несколько тщетных попыток оставить в нем свой след и, столкнувшись с раздраженным нежеланием Дентона, оставила их. Куда слаще удалиться сюда, где она хранит свои акварели и мольберт, засушенные цветы и вышивки шелком, книги американских авторов, несколько предметов мебели, простой, но надежной, которые она привезла из Вашингтона, когда умерла ее мать. Отсюда, издалека, она могла любоваться озером, светло-зеленой дымкой леса, который уже начинал одеваться листвой. Она видела, как Дентон с егерем Каттермолом исчез в зарослях, то ли чтобы проведать своих фазанов, то ли чтобы пострелять кроликов и голубей, а может, чтобы проверить сетования Каттермола на браконьеров.

Эти фигуры на мгновение испортили пейзаж, но вот ни Дентона, ни его егеря больше не видно. Вернутся они не раньше, чем через час, и на Гвен опять снизошел покой. Она вздохнула. Воздух в Винтеркомбе, любит утверждать Гвен, не просто свежий, он благоуханный.

Ее младший сынишка, десятилетний Стини, дергал ее за юбки, и Гвен нагнулась, чтобы с мягкой улыбкой взять его на руки. Появился Эдди Шоукросс и занял место рядом с ней. До нее донесся запах его сигары. Ей пришло на ум, что они представляют собой очаровательную группу, едва ли не семью: она сама, маленький Стини и ее любовник. Гвен самым выразительным и привлекательным образом повернула голову перед объективом камеры. Камера была последним приобретением ее старшего сына.