Муравей начал нервно отступать и меня затрясло. Всё же поездка мало походила на лошадиные скачки — мне приходилось буквально лежать на голове муравья между его огромных глаз, чтобы не задевать свод туннеля. Однако я добился своего! И последнее, что я сделал, прежде чем муравей-воин вырвался в основной туннель — бросил флуоресцентную палочку в проход, чтобы найти обратный путь.

А дальше мне оставалось только вцепиться и держаться так крепко, как только могу. Началось настоящее родео. Хотя нет, родео отдыхает: быки не могут бегать по стенам и потолку, а мой муравей мог.

Я уворачивался от светящихся грибов. От кусочков корней. От торчащих из стен металлических фрагментов мусора, что были заложены в основу свалки. Более того, мне приходилось стараться не задеть куски тел термитов, которые тащили муравьи-рабочие. И не прошло минуты, как я начал сомневаться в своём решении выйти в основной туннель.

Но что хуже всего, в этой бешеной гонке мы проскочили столько поворотов и развилок, что становилось очевидно — обратно вернуться я смогу только чудом. А затем моя скачка всё же кончилась: меня стряхнули и я, пролетев небольшую дугу, шлёпнулся прямо на грудь термита. Мёртвого термита без головы, нескольких ножек и брюшко которого тащили сразу три муравья-рабочих.

Несмотря на омерзительный вид вокруг, я замер на месте, боясь выдавать себя в потоке муравьёв. И ещё через пять минут это оправдалось — муравьи свернули из основного туннеля в какой-то вторичный, что уходил под землю. При этом он оказался достаточно высоким, чтобы муравьи могли пройти вместе с тушей термита.

Я в очередной раз воззвал к перстню Елены — он стал для меня путеводной звездой, по которой я определял направление — она не могла далеко уйти от лагеря наёмников. И тут же понял, что увяз ещё глубже, чем раньше: по удалению и глубине я понял, что спускаюсь под муравейник.

К счастью, в новом тоннеле муравьёв было не так много, и я рискнул спрыгнуть. Мои невольные носильщики даже не обратили внимание на потерю груза, и я наконец смог отчасти облегчённо выдохнуть. Хоть с этим повезло. Жаль не выпрямиться — приходилось двигаться сгорбившись.

Очевидно, что требовалось подниматься. Но не по крупным туннелям. Их опасность я успел оценить. Вот только с момента выхода из основного туннеля, я не заметил ни одного ответвления. А это значило, что прежде, чем подняться наверх, мне придётся спуститься вниз.

Я двигался вдоль стен, замирая каждый раз, когда мимо пробегал один или группа муравьёв. С учётом того, что я после валяния в грязи и трупах выглядел как серая тень, меня было сложно заметить, хотя я и знал, что муравьи руководствуются отнюдь не зрением.

Спуск продолжался почти двадцать минут, прежде чем я добрался до первого ответвления. Надежда и воодушевление коснулись сердца, но я не спешил радоваться и, соблюдая всю возможную осторожность, пробрался к проходу… и растерянно выругался.

Проход вывел меня в огромный зал, который был буквально завален муравьиными куколками. Множество бело-прозрачных коконов, приклеенных к полу, стенам и потолкам, внутри которых что-то шевелилось. Несколько муравьёв в зале ходили между куколками, что-то поправляя.

Тут же вспомнилась просьба-контракт Артура Щербакова: «При наличии возможности добыть молодую особь из аномальной зоны». Ему требовался образец для продолжения исследований, что мы обсуждали. Чистый, не изуродованный борьбой. Только сформированный.

Единственная причина, почему я тут же не свалил из этого места — аура силы. Куда более мощная, чем я чувствовал на поверхности зоны магического загрязнения. И куда более структурированная. Мне пришлось почти минуту вглядываться в пещеру, выгрызенную в земле, чтобы понять, что она не совсем естественная: все стены и потолок, не скрытые под куколками, были покрыты магическими ингредиентами, содержащими ману.