Но парень тем не менее оставался на месте, пытаясь осуждать меня за внесённый разлад.

— Я «пригласил» твою слугу, Тёмный, чтобы узнать, насколько ты ценишь преданность и верность… И судя потому, что ты здесь — для тебя это не пустой звук. Потому я хочу понять: зачем? Зачем ты пытался нас рассорить⁈ Я очень не люблю, когда мной манипулируют, считая, что я идиот и ничего не замечу!

Безруков, как я и предполагал, далеко не дурак. И то, что он сумел раскрыть мою простенькую комбинацию — в очередной раз это доказывает. Да и не настолько я тонко действовал, чтобы этого не заметить.

Потому врать — не вариант. Да и врать мне ни к чему — всё идёт так, как должно, с учётом изменившихся вводных.

— Отпусти Елену, и мы обсудим всё, что вы себе напридумывали, — вновь завёл я старую пластинку. — Я расскажу тебе всё, что ты захочешь. Во всём признаюсь. И сделаю всё, что потребуешь.

— Нет! — ярость просочилась в голос. — Ты меня не слышишь! Расскажи! Почему?

— Отпусти Елену…

Рывок Безрукова я даже не заметил сразу. Меня схватили за грудки, а затем со всего размаха закинули в железный круг арены, где по ночам бьются звери. Мига полёта мне хватило, чтобы сгруппироваться и уменьшить урон. Но всё равно меня впечатало в прутья, а после я рухнул на песок, не до конца очищенный от крови с ночи.

Как же быстро он распалился. Я думал, придётся возиться и доводить его дольше.

— Если ты не хочешь говорить, то я выбью из тебя нужные данные, — возвышаясь надо мной, молодой граф сплюнул.

Этот взгляд… Эта поза… Я читал противника, словно открытую книгу. Я чуть ли не слышал его мысли.

Я знал: Леонид чувствует себя героем в сияющих доспехах в этой истории. Считает себя правым так поступать.

Его невинно оскорбили в магазине артефактов, а после, с помощью подлости победили на дуэли. Но он был столь благороден, что сумел забыть обиду и попытался сблизиться со своим противником.

Вот только тот посмеялся над ним! Попытался рассорить с девушкой и другом! И теперь, Безруков, как настоящий герой, прошедший через испытания и выросший над собой, докажет в бою с подлым супостатом, что дружба его сильна.

И тут мне в лицо прилетел его кулак. В этот раз я ждал удара и сумел немного скорректировать точку попадания. Нет, я не уклонился. Мне нужно было, чтобы удар достиг цели. Более того, требовалось, чтобы это выглядело для зрителей максимально болезненно и красочно. Желательно, с кровью. Но при этом с минимумом реальных травм.

Голова дёрнулась, а меня подкинуло. Но тут новый удар прилетел и нос, не выдержав, хрустнул. Удар. Ещё удар… Они сыпались на меня градом. По лицу. В живот. Под рёбра… Меня швыряли из стороны в сторону, словно куклу.

Великолепно! Главное — успевать ставить едва заметные блоки и принимать удары вскользь, чтобы противник не заметил и был уверен в собственном превосходстве.

— Говори! — удар в живот заставил меня согнуться ещё сильнее.

Я поднял голову… один глаз начал заплывать. Челюсть едва двигалась, но я и не подумал контратаковать. Вместо этого я выдавил:

— Отпусти Елену!

Новый удар и вновь меня швырнуло в другой угол клетки и припечатало до хруста позвонков. Я лежал пластом, а тело моё горело в агонии. Душа моя пылала от боли тысяч животных, что здесь умертвили. Даже мой разум начал подводить.

А я хотел смеяться… Безруков упивался своей силой. Он чувствовал себя победителем. Вот только он не понимал, что с каждым ударом он лишь приближает свой проигрыш.

Не будь всего этого, как будто бы я стал так подставляться под его удары, в которых не было никакой красоты и изящества.