Не будь всего этого, как будто бы я стал так подставляться под его удары, в которых не было никакой красоты и изящества. Он просто бил, как обычный дворовый мальчишка. И это граф Российской империи!

— Говори! — удар ногой по лицу. — Говори, зачем ты всё это делал! — новый удар, от которого, я думал, голова отвалится. — Отвечай мне!

— Хватит, Леонид! Он уже проиграл! Хватит! — с надрывом крикнул Некифоров-младший, не выдержав первым.

Парень даже попытался дёрнуться, но его удержал один из охранников Елены, что с мукой смотрела, как меня избивают. Она мечтала оказаться на моём месте… Но не могла.

— Не раньше, чем он признает своё поражение и расскажет, что он пытался провернуть, манипулируя мной!

И вновь нога со всего размаха прилетела мне по лицу, отбросив меня на песок. Я обильно сплюнул кровью.

Как же больно… Но нужно терпеть! Ещё слишком рано!

Серия ударов в живот. И хотя глаза мои начали заплывать, я видел во взгляде графа безумное удовольствие от того, что он делает. Удар. Ещё удар…

Это был не только и не столько бой на арене… Нет! Это был бой за сердца! Бой безжалостного «героя» и смиренного «злодея». Разве такое бывает? И судя по взглядам окружающих, они начинали понимать, что роли в этой пьесе расставлены неправильно!

Я откатился в сторону, но тут меня достиг плевок. Унизительный, в сочетании с надменным смехом.

Отлично! Безруков буквально вбивал гвозди в крышку гроба собственной дружбы. Правда, сомневаюсь, что там действительно была дружба как таковая.

— Говори! — взревел Леонид. Но я молчал. И это бесило противника неимоверно. — Говори, я тебе приказываю, шваль!

Он поднял меня за лацканы изодранного в хлам костюма, и я ему сказал, едва различимым шёпотом, который мог услышать только он:

— Ты ничтожество… Ты уже проиграл этот бой!

Не выдержав, Безруков откинул меня, а после превратил свой перстень в глефу, окутанную пламенем, и нацелился для удара. Презрение пылало в его взгляде… Молодой граф не мог серьёзно воспринимать ничтожество, что так убивается из-за слуги.

Он наверняка видел мою истерику в особняке после похищения Елены — дом почувствовал несколько камер, что оставили в гостиной. Упивался моей беспомощностью, думая о том, что всё то, что было показано ему — было правдой, а не просто хорошей игрой. Разумеется, своим поступком он меня разозлил, но не до такой же степени, чтобы терять самообладание.

— Стой! Не надо! — а это уже не выдержала Катарина, навалившись пышным бюстом на ограду балкончика. — Это уже перебор!

Хех… Удивила. Я думал, до последнего будет поддерживать своего парня. Но я ошибся… Хотя, это уже неважно.

Маска слетела. Доспехи «благородного рыцаря» рассыпались, и напускное благородство превратилось в банальную жажду власти и силы.

На первый план вышло раздутое, задетое моими действиями эго и желание показать свою власть. А главное — жажда мести… И это на глазах у товарищей, которых он пытался уверить в обратном.

Лучше и не придумаешь!

Теперь все действующие лица высказали своё отношение. Я получил для медицинского освидетельствования неоспоримые улики. А главное — мне больно… Очень больно. А значит, я могу заплатить этим за активацию ритуала!

За десятки лет домашнего обучения, наставники готовили меня ко многому. В том числе защищать свою жизнь всеми возможными методами.

Ритуалы… много ритуалов, направленных и на меня в том числе. И один из базовых ритуалов — превращение боли в силу.

Я почувствовал, как татуировки на моём теле запылали. Огонь не причинял боли, наоборот, он её словно впитывал со всего тела, превращая в жар.