— Да, но это могло и ничего не значить, всё равно что спрятаться на свету. Мао — очень распространённая фамилия у моего народа. И далеко не все они принадлежат клану Мао. Так что я не так уж сильно рисковала.

— А Лифэнь настоящее имя? — не мог не спросить я.

Она кивнула.

— Почти. Моё настоящее имя Ше Цзы, Пурпурная змейка, — пояснила она. — Лифэнь, моё детское прозвище, которым я стала называть себя, когда убежала из дома.

— Но в остальном ты соврала, — констатировал я.

Нам принесли напитки, и я с наслаждением вдохнул запах свежесваренного кофе. Никогда не надоедает. В любой непонятной ситуации — пей кофе.

Это уже могло стать моим девизом.

— Не совсем соврала, — замялась Лифэнь, — скорее недоговорила. Всё дело в том, что я младшая дочь Мао Ксана, главы клана Мао и шанчу, то есть босса самой крупной и опасной триады в мире.

После этого признания говорили мы долго. И из её сбивчивого рассказа я узнал многое.

Сбежала из дома она ещё много лет назад, когда была подростком. И сбежала не просто так.

Консервативный отец рассматривал девушку строго как ресурс. Её мысли и стремления не имели никакого значения.

В своё время я сталкивался с таким отношением среди простолюдинов. В магических же семьях подобное было редкостью. Прежде всего потому, что сила дара и способности к магии не зависели от пола.

Попробуй принудить к чему-то Катарину Вийон, кого-нибудь из ведьм Сципион или ту же самую Изабеллу Веласко.

Но в восточных кланах всё было иначе. Девушек там приучали к слепому послушанию с самого раннего детства, когда те не успевали овладеть даром.

Таким образом, в них ломали любую склонность к неповиновению.

А в такой семье, если ты не слушаешься старшего, то тебя ждёт либо смерть, либо участь хуже смерти.

Со слезами на глазах Лифэнь рассказывала, как в пять лет, за недостаточно почтительное отношение к важному гостю, её до крови выпороли ивовой лозой, заперли в подвале на месяц и кормили исключительно сырым рисом. А она всего лишь неправильно выполнила традиционный приветственный жест.

Просто улыбнулась, от радости, что её взяли на церемонию.

И подобных эпизодов набралось бы на целую книгу.

Лифэнь, захлёбываясь слезами, говорила и говорила. Будто прорвало плотину.

Я не перебивал. Судя по всему, девушка впервые в жизни вообще смогла кому-то об этом рассказать.

— Я говорю всё это, — закончила она поток описаний бессмысленной жестокости при её воспитании, — чтоб ты понял. Я не избалованная маленькая дрянь, которая ненавидит родителей просто за то, что они заставляют её хоть что-то делать. Нет. Я жила как в аду. Каждый день был адом. Причём это даже не традиции моей расы, это сумасшествие Ксана… — она поморщилась, — не хочу называть его своим отцом.

— А твоя мать? — уточнил я.

— Жертва такого же договорного брака, как планировался и для меня, — пояснила Лифэнь. — Сначала она пыталась заступаться за меня, но потом просто отворачивалась. А позже её просто отослали из резиденции, видимо, она стала Ксану неинтересна.

Лифэнь залпом опрокинула в себя бренди, которое я предусмотрительно заказал для неё вдогонку к кофе, понимая, что ей сейчас явно нужно что-то покрепче.

— Он считает всех своей собственностью, — вновь заговорила она, — и просто повёрнут на этикете. Все должны вести себя безукоризненно. И если к мужчинам он предъявляет гораздо меньше требований, то женщины клана должны быть идеальны во всём. Особенно его дочери. А всё потому, что это расходный инструмент.

— Налаживание династических связей? — предположил я самое очевидное.

— Именно, — подтвердила она, — но, по сути, просто продажа в очередное рабство к таким же чокнутым ублюдкам, как и он.