Я понимал, что у меня в лучшем случае один шанс из тысячи. Но, может быть, кто-то из наших, воспользовавшись коротким замешательством в рядах противника, сумеет убежать…

И тут снова раздался рокот вертолета.

Из-за самых верхушек деревьев вынырнул, описал полукруг и быстро пошел на посадку Ми-2 — белый, с оранжево-синей полосой вдоль фюзеляжа. Он сел буквально в тридцати метрах от нас, и вот из него-то выскочили ребята в правильной эмэркомовской форме с медицинскими сумками через плечо и первым делом выволокли сложенные носилки.

— Следите за щитом, — бросил Шарапов своим и пошел навстречу спасателям. Боюсь, что те, как и мы поначалу, просто не видели оружия…

— Ни слова, ясно? — сказал один из шараповских; голос у него был резкий, лающий.

Все трое держали нас на прицеле, и я мучительно силился понять, как это выглядит со стороны — может быть, дружеской беседой?

Маринка между тем снова очнулась и села. Чернота с ее лица и рук вдруг начала сходить — будто краска стремительно испарялась.

— Щит… — тихо сказала она.

— Здесь, — ответил я.

— Ага… — Она протянула руку и взялась за край. Тут же вздрогнула и закусила губу, будто ее не сильно, но чувствительно ударило током. Но руку не убрала.

Шарапов и настоящие спасатели остановились друг против друга.

— Лейтенант Ларин, инструктор Центра стажировки, — отрекомендовался командир спасателей. — Что тут у вас случилось?

— Антон Шарапов, Министерство недропользования, отдел аналитики и разведки. Пролетали мимо, увидели сигнал. Но, похоже, уже все в порядке, ложная тревога. Просто перепугалась девушка.

— Ну давайте посмотрим.

— Да говорю вам, все в порядке.

— Вызов был, я обязан…

Нет, у меня не было и одного из тысячи. Вообще не было шансов. Я бы умер в том самом просчитанном прыжке еще на лету. Шарапов выхватил пистолет мгновенно и мгновенно же выстрелил — сначала в командира, потом того, который нес медицинскую сумку. Третий спасатель попятился, прикрываясь сложенными носилками…

Все заняло две секунды, вряд ли больше. Ребята и упали-то почти одновременно.

Но, видя это, пилот Ми-2 дал по газам и пошел на взлет.

Вертолет не может взлететь мгновенно, даже самый легкий. Ему нужно время на раскрутку самих турбин и на раскрутку ротора. Так вот, ротор крутился все быстрее, а Шарапов шел к вертолету и стрелял на ходу. У него кончились патроны, он не останавливаясь сменил магазин и продолжал стрелять. И все равно вертолет поднялся в воздух, тут же наклонился вперед и едва не изрубил Шарапова лопастями — тот успел распластаться по земле. Вертолет свечкой взмыл вверх и завис над нами, медленно поворачиваясь на месте…

И тут я понял, что он сейчас упадет. Сюда, прямо на нас. Видимо, пилот был или убит, или ранен.

Кажется, одновременно со мной это понял Сергей Рудольфович.

— Бегом! — сорвавшимся голосом закричал он. — Бегом, бегом!!!

А сам — бросился на ближайшего автоматчика и прижал его к земле. Тот от изумления только отбрыкивался.

Я подхватил Маринку одной рукой и Патрика — другой, Маринка поволокла за собой щит — и мы, почти стелясь над землей, метнулись куда-то к опушке леса, в заросли иван-чая. Над нами ревело раненое железо…

За спиной отрывисто рявкнули короткие очереди, потом кто-то из стрелков сорвался на длинную. Свиста пуль не было слышно, и я понял, что они стреляют по вертолету. А потом все-таки свистнуло над головами…

Я толкнул девчонок в спину и упал сам. Приподнялся, обернулся.