Если река бросает вызов понятию времени, то она также, кажется, ставит вопросы о соотношении времени и пространства. Является ли сопутствующее пространство – берег, исток, – принадлежностью реки? Можно ли вообще говорить о ее пространственном контексте? Ведь она – беспрерывный свободный поток. Можно ли, например, создать прозрачную скульптуру реки, какой она является в данную наносекунду? Вряд ли. Тогда каково ее тело? Как определить ее объем?

Уильям Моррис владел двумя домами у Темзы. Один, в Хаммерсмите, назывался Келмскотт-холл, и его сад выходил на Темзу. Другой дом располагался в деревне Келмскот близ Лечлейда. Моррис с удовольствием думал о том, что вода, протекающая под его окном в Хаммерсмите, уже побывала около его сельского жилища. Само пространство, таким образом, становится как бы текучим, бесконечно пластичным. Для Морриса два места на земле, отстоящие друг от друга более чем на сто миль, наделены единым очарованием. Тут, может быть, кроется объяснение тому, что писатели и мечтатели, жившие у реки, такие, как Льюис Кэрролл, неизменно отличались гибким отношением к размерам и расстояниям. Они могли сделать их крохотными, могли – непомерно большими.

Но не ошибся ли Моррис, считая, что в Хаммерсмите и Лечлейде течет “одна и та же” вода? Есть основания говорить, что вода в реке вечно обновляется, и это метафизическое утверждение можно подкрепить любопытными физическими фактами. Темза на участке от Лечлейда до Теддингтона (здесь она не подвержена действию приливов) содержит примерно 20450 млн литров воды. Общий объем осадков в этом регионе оценивается цифрой 19 820 млн литров. Итак, это новая вода, вечно циркулирующая, вечно очищающаяся, вечно восполняющаяся. Но на эту “новизну” бросает странный свет другой интересный статистический факт. Одна капля дождевой воды, выпавшей в районе холмов Котсуолдс, будет, прежде чем достигнет моря, выпита восемью людьми. Вода изымается из реки, очищается и затем возвращается обратно. Река не может быть в точности той же, какой была вчера, или в прошлом месяце, или сто миллионов лет назад. Или может? В этом-то и состоит секрет ее вечного обновления.

Подлинную “меру” реки можно увидеть в чувствах, которые она вызывает. Иным из тех, кто смотрит на нее или бродит по берегу, она навевает образы их грядущей судьбы, у других она пробуждает воспоминания. Мало найдется людей, которые, сидя у потока, в той или иной степени не поддаются мечтательности, пусть даже она сводится к банальной мысли о текучести всего и вся. Вот почему в книгах, где говорится о Темзе, звучат постоянные сетования о посягательствах настоящего на славное достояние минувшего. Река сама рождает подобные настроения.

Задал тон этой речной меланхолии Томас Грей в стихотворении “Ода виду издали на колледж в Итоне” (1742). Снова и снова мысль о бесконечном изменении рождает печаль. На многих картинах Тернера, посвященных Темзе, изображены сцены посадки на судно, прощания и отплытия. В романах Диккенса берег Темзы часто служит местом встреч и расставаний. Вода – меланхолическая стихия. Она растворяет в себе все. Есть люди, которые приходят на берег в поисках забвения. Речной вид может избавить тебя от мыслей, притупить наблюдательность. Он может даже стереть воспоминания. Река смывает, вбирает в себя все нежеланное. Она погружает человека в сон, в беспамятство, в задумчивость. В водах Темзы текут воды Леты.

Однако идея круговорота, вечного возрождения может дать повод и для ликования. Даже в наше время река порой рождает чувство счастливого бегства, приключения. За ее поворотом всегда ждет что-то неизведанное. Близ устья Темзы, где она катит свои воды к морю, она кажется наполненной новой жизнью и энергией.

II

“Отец Темз”

Глава 4

Крещение

Темза – старое название.