Король! У Элосы задрожали коленки.

Герцог мрачно кивнул:

— Я пытался объяснить, что ты проделала долгий путь, что тебе нужно хоть денек отдохнуть, освоиться. Но король желает видеть молодую герцогиню Фонскую. — Он еще понизил голос и горячо зашептал: — Помни, тут он — Бог. Малейшая прихоть его — закон! Ясно?

Девушка испуганно наклонила голову:

— Папа, что-нибудь не так?

— Все в порядке.

Но глаза его говорили другое.

— Пора идти, ваша светлость, — произнес голос Фейсы у них за спиной — так близко, что Элоса аж подскочила.

* * *

По пути в обеденную залу Лжефейса предупредила Элосу, что поглощение пищи не входит в программу обеда с королем. Король ел, остальные смотрели на него. Прислуживали, конечно, только знатные вельможи. Вино, к примеру, наливал настоящий лорд. Лишь двух, изредка трех, человек король удостаивал особой чести — приглашал сесть и откушать вместе с ним, а несколько дюжин «гостей» почтительно стояли вокруг стола, жались у стен. Потом король удалялся, и они спешили быстренько закусить и принять участие в запланированных на вечер увеселениях. Сегодня устраивали театральное представление.

Элосе, однако, совсем не хотелось есть.

— Одно словечко, на ушко, — шепнула ей маркиза. До сих пор она, не умолкая, оживленно болтала с друзьями и подругами. — Воздержись от шуток. Когда освоишься, пожалуйста. Король ценит шутку… но к месту.

— Я вовсе не настроена шутить, — ответила Элоса.

Фейса нахмурилась:

— Но носа не вешай, гляди веселей и улыбайся, все время улыбайся. — Она еще понизила голос и прикрыла рот веером: — Дня два назад один молодой человек, виконт, между прочим некстати подхватил одну остроту его величества. И что же? Король приказал вывести его и нещадно выпороть, как последнего смерда. Ясного неба, лорд!

Хорошенькие шуточки.

Приемная зала дворца поразила Элосу позолотой, пестротой красок, блеском, глянцем. Придворные — важные, нарядные, точно павлины. Фейса и отец представляли ее то одному, то другому; она прогуливалась по зале, сияя улыбкой, и все глубже погружалась в сладостный сон. И еще ковры — толстые и мягкие, невероятно мягкие, и туфельки, чудо-туфельки — не ходишь, а словно паришь над полом.

Всю жизнь она ждала этого момента — представления ко двору. Но о таком не смела и мечтать.

А потом распахнулись огромные двери, и вошел король с небольшой свитой — трое мужчин постарше, двое его возраста и четыре девицы с виду помладше Элосы, разукрашенные и разодетые еще великолепнее. Они прогуливались по зале, король приветствовал гостей.

Одет он был в лиловато-розовый с золотым шитьем камзол. Небольшого роста, как и представляла себе Элоса, но шире в плечах и крепче. Прекрасные волосы локонами падают на плечи. Пальцы унизаны перстнями. Он гораздо, гораздо красивее… Она попыталась вспомнить Виндакса, но перед глазами вставало лицо Тью Рорина.

Девушку подвели к королю, она присела в реверансе, робко подняла глаза — и встретилась с синими глазами короля. Ярко-ярко-синими.

— Сколько времени мы потеряли! — сказал король. — Мы желали, страстно желали встретиться с вами, но если б мы знали, какой красоты лишаемся, наше желание возросло бы в сто, в тысячу раз.

Очарователен. Неотразим.

Минуты через две Элоса уже поняла, что ей выпала великая честь. Король со свитой остановились возле нее, на прочих он и не смотрел. Неотразим — иначе и не скажешь. Синие глаза и белозубая улыбка околдовали, покорили Элосу, а король все рассыпался в комплиментах, расспрашивал о трудностях пути, упомянул об ее отце — своем верном вассале — и так далее и тому подобное.