«Ну и ну, — подумал Тюха, украдкой переводя дух. — Вот это да! Да ну, — подумал он, — чепуха это все. Никакой Колдун не людоед, а просто нормальный мужик, с которым интереснее даже, чем с Пятым. Не подкалывает, не издевается, а то, что на него бочки катят кому не лень, так это от зависти. У нас же всегда так: хлебом не корми, а дай найти крайнего, чтобы было на ком оторваться».

«Потому что козлы, — подумал он с внезапным раздражением. — Куда ни глянь, везде одни козлы. Ну, и еще коровы». Он честно попытался припомнить хоть одного нормального человека из тех, кого знал, но так и не сумел. Ну, разве что мать, да и то…

Сам того не осознавая, Тюха готов был следовать за Колдуном, куда бы тот его ни повел, в точности как детишки за Гаммельнским крысоловом в жутковатой истории, которую однажды рассказал ему Ярослав Велемирович.

На голую Тюхину спину спикировал комар, потом еще один, потом целых три кровососа вонзили в него свои шпаги по самые глаза и принялись жадно сосать. Тюха зашипел, выматерился и принялся с треском хлопать себя по спине ладонями. Только теперь он заметил, что стало смеркаться. Воздух сделался темно-голубым и прохладным, и в нем тучами звенело вышедшее на охоту голодное комарье. Последние отдыхающие спешно покидали насиженные места, унося с собой свое барахло.

Тюха торопливо закурил, чтобы отогнать хотя бы часть наглых кровопийц, и стал натягивать джинсы. Пятый уже зашнуровывал кроссовки, тоже дымя как паровоз.

— Ну что, Тюха, — сказал он, — ты прямо к своему Колдуну? Ты там смотри, поосторожнее с ним, а то оглянуться не успеешь, как он тебя того… оприходует.

Он сделал красноречивое движение бедрами, одновременно махнув руками назад, словно отталкиваясь лыжными палками.

— А потом сожрет, — продолжал он, отмахиваясь от комаров. — С хреном. Или с кетчупом.

— Пошел ты на…, - сказал ему Тюха. — Ты сам-то идешь?

— К Колдуну или туда, куда ты меня послал? — уточнил Пятый. — Туда не пойду, не та ориентация. А к Колдуну заскочу чуток попозже, когда все соберутся.

— Только ты не опаздывай, — нахмурился Тюха. — Колдун не любит, когда во время сеанса кто-нибудь вламывается.

— Ты куда меня послал? — спросил у него Пятый. — Адрес хорошо помнишь? Вот сам туда и иди вместе со своим трахнутым Колдуном, понял? Он еще учить меня будет, валенок сибирский…

Они разошлись весьма недовольные друг другом, — впрочем, как всегда в последнее время.

Через двадцать минут Тюха уже звонил в знакомую дверь. В глубине квартиры раздались неровные шаги, защелкали отпираемые замки, забренчали цепочки, и дверь открылась.

Колдун уже успел переодеться для сеанса. На нем был его дурацкий, в общем-то, длиннополый угольно-черный сюртук с глухим стоячим воротом, который, как ни странно, сидел как влитой и смотрелся очень торжественно, черные кожаные штаны и тяжелые ботинки с квадратными носами. Обе цепочки и золотая, и стальная — висели поверх сюртука, ярче обычного сверкая на темном фоне.

— Здравствуй, — кривя в жутковатой приветственной улыбке изуродованный рот, сказал он Тюхе и сделал приглашающий жест рукой, на которой сверкал золотой перстень-змея. — Ты, как всегда, первый Проходи.

Тюха вошел. Хозяин запер за ним дверь.

— Время еще есть. Может быть, перекусишь? — как всегда, предложил он.

— Спасибо, я только что поел, — как всегда, соврал вечно голодный Тюха.

Голод голодом, но до того, чтобы угощаться чем бы то ни было в этом доме, он еще не дошел.