Земля поднималась и оседала, словно живая. В одном месте образовалась воронка. Дымились разломы, которые, как змеи, протянулись по всей территории долины. Деревья, камни, кусты — все исчезало в этих бездонных, страшных разломах, откуда, как из преисподней, вырывались языки пламени. Ничто живое, казалось, не спасется в этом страшном хаосе.

Люди, охваченные диким страхом, бежали подальше от гробницы и вдруг услышали, как с грохотом обрушились ее стены.

Все кончилось так же внезапно, как и началось. Наступила тишина. Те, что остались в живых, боялись вздохнуть, чтобы не нарушить ее.

Прошло еще какое-то время, прежде чем Жоан осмелилась произнести:

— Кажется, все.

— Слава Богу.

— Да, слава Богу. Похоже, только Он и помог нам выбраться оттуда.

— Угораздило же нас.

— Но мы ведь спаслись. Мы здесь!

Жоан с любовью посмотрела на Луиса. В его глазах стояли слезы радости. Она почувствовала, что кто-то похлопывает ее по плечу и, повернувшись, увидела Жозефа.

— Жоан, — ласково сказал он, — думаю, тебе пора познакомиться с отцом. С твоим настоящим отцом.

Ланнек стоял рядом с Жозефом. Его синие глаза сияли от счастья. Жоан смотрела на этого человека. Да, Мак-Комби на него похож, но лишь отчасти. В этом человеке было что-то близкое, такое родное, чего она никогда не знала прежде и вряд ли смогла бы объяснить. Она вдруг потеряла дар речи. Ланнек протянул к ней руки.

— Жоан, дитя мое, — произнес он хриплым от волнения голосом. — Жоан, прости, что так все случилось. Я не хотел, поверь. Прости, если сможешь.

— Вы говорите об Алексе Мак-Комби? — спросила она.

— И о нем тоже. Но сейчас я думал о твоей матери.

— Я знаю, вы любили мою бедную мать. Она говорила мне. Вы любили Констанцию.

— Всю жизнь, Жоан, я любил ее. Я помнил день ее рождения, семнадцатое июня. В этот день я покупал белые розы. Прости, что я не был тебе отцом.

— Это можно исправить теперь.

— Да, Жоан, и я искренне этого желаю. Горячие слезы потекли по щекам девушки. Она шагнула навстречу зовущим объятиям. Ланнек посмотрел на Луиса и улыбнулся.

— Нам троим придется многое рассказать друг другу. Теперь ты вернула мне все, что я потерял когда-то, — добавил он, обращаясь к дочери. — Ты так похожа на маму. Жизнь дает нам еще один шанс. Я благодарю Господа за это чудо, дитя мое.

— Да, — прошептала Жоан. Она прижалась к отцу, протянула руку Луису и сказала:

— Пошли домой.

Наблюдая эту трогательную семейную сцену, друзья стояли в стороне. Сальма откровенно плакала, а Франк, стараясь успокоить ее, целовал ее мокрые щеки. Мужчины пытались скрыть нахлынувшие чувства, сдержанно покашливая в кулак, но даже суровый Мендрано украдкой смахнул слезу.

Эпилог

Колумбия, семь месяцев спустя.

Жоан и Луис стояли на носу судна, которое плыло вверх по реке. Одной рукой Луис держался за поручни, а другой обнимал Жоан за талию. Сквозь шум воды они вслушивались в неповторимую мелодию джунглей.

Она все так же прекрасна, — сказала Жоан и закрыла глаза.

— Но не в сравнении с тобой, — пробормотал Луис, целуя ее в шею.

— Она с усмешкой подняла на него глаза.

— Спасибо, милый муж. Я рада, что мы возвращаемся домой.

— Я очень не хотел прерывать наш медовый месяц, но видел, какое выражение лица бывает у тебя всякий раз, когда заходил разговор об успешных находках, которые делает на раскопках отец.