«Да, Хельмут, ты спас человека. Сохранил ему жизнь, рискнув своей. Ты сделал доброе дело», — думал Хельмут, глядя в окно, где лиловость тихого, почти летнего вечера перетекала в густые чернила теплой ночи. — «А еще взял на себя ответственность. Огромную, причем. И на всю оставшуюся жизнь».

Они просидели еще час или два, Хельмут уже не помнил точно, а потом решили ехать — Бастиан наотрез отказывался ночевать в городе. Он так яростно уговаривал Хельмута покинуть пределы Дюссельдорфа, что тот, наконец, сдался. Понимал он и то, что стены общежития для Бастиана навевают отнюдь не воспоминания о бурных студенческих деньках и вечеринках. Нет, их вытеснили кровавые картины последних дней, так что оставаться тут, с двумя мертвецами на верхнем этаже, не хотелось. Как не хотелось и никого хоронить. Хватит с них.

Тяжелая входная дверь со скрипом отодвинулась, и Хельмут обмер, а Берта залилась лаем. Напротив входа, возле помятого пикапа, остановилась небольшая легковушка — в потемках и не разглядишь, что за модель. Оттуда вышли два крепких парня, один рослый и плечистый, второй — невысокий.

Без лишних слов оба пошли к Хельмуту, который в нерешительности встал на крылечке. Увидев утратившие симметрию лица гостей ближе, Хельмут понял, что их кто-то хорошенько поколотил. Что ж, неужто все-таки приехали друзья из России?

— Добрый вечер. Мы ищем наших друзей, они ехали в том пикапе, — водитель — тот, что был пониже — махнул рукой назад, показывая на рейнджер.

— Есть у меня для вас новости и, боюсь, не самые хорошие, — ответил Хельмут, глядя собеседнику в глаза и испытывая странную смесь эмоций — сочувствие к путникам из далекой страны и радость от того, что эти двое молодых ребят с оружием теперь точно помогут им с Бастианом в штурме крепости Мессуди. Русский акцент приезжих не оставлял сомнений, перед Хельмутом стояли именно те, кого он ждал.

Глава 18. Месть

— Значит, вы оба видели этого кренделя во сне, да? — задумчиво спросил Хельмут уже в который раз, адресуя этот вопрос в большей мере себе, нежели кому-то из нас.

Я не стал отвечать, только кивнул. Вместе с Лехой мы стояли у аккуратного чуть заметного возвышения — холмика ванькиной могилы. Леха не стал бросать на меня укоризненных взглядов и выдавать что-то в стиле «задницей чувствовал» или «я же говорил, что…». Леха ворчун и зануда, но не идиот, и он прекрасно понимает, что даже если мы все ехали бы сюда в одной машине, Ваньку, а то и нас всех, ждала бы аналогичная смерть. Так что нам, в некотором роде, свезло. Никогда еще идея разделиться не приносила таких неожиданных результатов.

Бастиан угостил нас сигаретами. Он запасся двумя блоками Мальборо, крепких, и от них немного саднило в глотке, что хоть чуточку отвлекало от мыслей небывало мрачного оттенка.

— Димыч, может, харе уже обсуждать и мямлить? — у Лехи был точно такой же голос, как в тот страшный день на огороде, когда он бросился на меня — полный глухой злобы, готовый перейти на крик или, скорее, животные рев. Собственно, рев и был, только иная его ипостась, более жуткая из-за своей похожести на обычную, спокойную манеру разговора.

— Нет уж, давай обыграем все красиво. Хельмут сказал — утром и днем их основных нет, они разъезжаются по своим веселым делам. Перебьем всю шваль, что осталась в доме, а потом устроим гнидам теплый прием. Или не устроим, заберем своих и дадим деру.

— А если Семена к этому времени расфасуют по пакетам?

— Убить его они могли и здесь, сразу. Давай дадим им несколько часов, не будем переть на всех сразу. Ты посмотри на меня или на Бастиана, какие мы бойцы? Вы с Хельмутом вдвоем тоже не сладите, их там может оказаться много.