Давненько улица не была такой желанной, и это при том, что тут и там разлагались под солнечными лучами десятки тел. После подъезда я уже перестал ощущать нотки мертвечины в окружающем воздухе, но не сомневался, что они присутствуют и там, на улице.

После быстрой заброски вещей все деловито расселись по машинам, и наша небольшая колонна, ведомая джипом Гжегожа, тронулась в путь. Мы выехали со двора, свернули налево, а потом направо, на старую добрую Грюнвальдскую Аллею. Уж эту улицу мне не забыть никогда. Как, кстати, и Томашу.

— Димыч, гляди, — Леха ткнул меня в бок, вытянув руку в сторону левого окна.

Он указывал на беззаботно прогуливающуюся пару. Парень и девушка лет двадцати шли в обнимку, весело болтая. На фоне окружающей разрухи, выгоревших окон и развороченного фургоном скорой помощи макдональдса это казалось неуместным, как, например, новенькие очки на разбитом в кровь лице. Хотя, не будь у парня на поясе двух пистолетов, вполне можно было представить себе, что это просто очередные безвинные жертвы амура, шагающие по своим влюбленным делам и наслаждающиеся каждой минутой вместе.

— Что ж, хороший знак, — я пожал плечами. — Все логично — зомби отстали, и испуганные люди полезли из нор.

Спустя несколько километров стало очевидно, что жители Трехградья основательно осмелели.

Компания молодых ребят в спортивной одежде споро орудовала на АЗС, по цепочке перекидывая все, что казалось им полезным, из мини-маркета в микроавтобус. На переходящих в плечи бритых затылках сверкали капли пота.

— Хм, а эти парни мне кого-то напоминают, — Леха с притворной задумчивостью потер подбородок.

— Удивительно, что наш друг Томаш не соизволил поприветствовать однополчан.

Парни изрядно насторожились при виде машин, их руки тут же легли на оружие — пистолеты и один автомат Калашникова. Леха тоже стиснул АК, состряпав грозную мину.

Гжегож прибавил скорости, давая хлопцам понять, что мы им не враги и вот-вот разойдемся, что в море корабли. Мародеры, в свою очередь, еще долго провожали взглядами удаляющиеся автомобили, словно бы взвешивая все возможные варианты. Лишь когда колонна почти исчезла в плавной дуге поворота, парни вернулись к своему занятию. Искушение напасть ушло, и с ним ушла и затруднительная для однозадачного разума ситуация.

Чем ближе мы подъезжали к Гдыне, тем яростнее стучало мое сердце. Даже когда наш фокус бодро протарахтел центр Сопота, куда я пять дней в неделю ходил на учебу, никаких особых чувств я не ощутил, городок показался совсем чужим. А вот знак с сине-белой эмблемой города и подписью «Улыбнись, ты в Гдыне» всколыхнул в моей душе теплую волну воспоминаний, еще недавно казавшихся обычными.

По левую сторону остался сперва один торговый центр — «Клиф» — а затем и другой, гигантский «Ривьера», который открыли только полтора года назад. Выезд из молла на дорогу был полностью забит автомобилями, в трагический момент водители бросились прочь из гигантской таящей смерть коробки, но двух выездов для гигантского паркинга оказалось маловато. В итоге люди побросали свои повозки и кинулись врассыпную, кто куда. Большинство в тот момент, наверное, убежало от опасности, но хватало и невезучих. Это их разлагающиеся тела с вырванными кусками мяса сейчас смердели впереди, прячась среди машин и одним своим видом подбрасывая все съеденное за всю жизнь вверх.

Искать лазейку или что-то придумывать не было ни малейшего смысла — слева торговый центр, справа небольшой овраг и рельсы. Пришлось ехать обратно, разворачиваться в техническом проеме разделительной ограды и продолжать свой путь по другой, параллельной дороге.

А вот и родная улица Морска, название которой прекрасно понятно даже без перевода. Слева выросли привычные хрущевки. Некоторые из них так и не успели покрасить, и они обшарпанными серыми проплешинами выделялись из общей пестрой массы тех счастливчиков, что уже прошли внешнюю реставрацию.