— Она мертва, сынок, — с неподдельной горечью констатировал Хельмут, отнимая руку от шеи девушки. — Перелом основания черепа, пульса нет, потеря крови, опять же… Плюс посмотри, ее всю искусали. Да и глаза…

Ответом было тихое и протяжное «шайссе» (дерьмо — нем.), похожее на шипение змеи. Бастиан запустил пятерню в густую кудрявую шевелюру, из глаз снова хлынули слезы. Надо скорее уводить его отсюда, хоронить девушку — не самая хорошая затея. Хотя и так бросать тоже как-то не по-людски. Эх, как же быстро красавец Дюссельдорф стал гиблым местом…

— Идем в машину, Бастиан.

— Что? Мы бросим ее здесь?

— Боюсь, что да…

Хельмут прервался на полуслове, поморщившись от странной боли — как будто в мозг воткнули тонкое длинное жало. Странное сравнение, если учесть, что сам мозг как раз лишен соответствующих тканей, и потому боли не чувствует, хоть в кипятке его вари.

Зомби возвращались. Возвращались после того, как еще пять минут назад позорно бежали. Это были все те же две группы, и каждая наступала со своей стороны. Они быстро приближались, и влекли их сюда отнюдь не выжившие. Похоже, сейчас их выстрелом уже не испугаешь.

— Они идут, с обеих сторон, быстро во двор! — прошипел Хельмут.

Троица проскользнула через арку во внутренний дворик дома, где Хельмут нашел временное прибежище.

— Бастиан, побудьте здесь, — велел Хельмут. — Пожалуйста, не отпускай Берту. А лучше — заведи ее в подъезд, а то еще начнет лаять.

Приближающийся топот не оставлял сомнений. Зомби бежали друг на друга, стенка на стенку. Бой закипел прямо напротив арки, за которой притаился Хельмут. Его так и подмывало глянуть хоть краем глаза, но страх быть замеченным пересиливал. Здесь не то расстояние, чтобы играться оружием, можно успеть подбить двух, максимум трех, но остальные все равно доберутся до тебя. Вдруг, увидев человека с оружием вплотную к себе, гады не кинутся врассыпную, а решат порвать стрелка на куски? Да и слишком уж они заряжены на борьбе между собой.

Судя по звукам, дрались страшно, насмерть. Зомби вопили, со шлепками и хрустом раздавая оплеухи направо и налево. Несмотря на то, что зараженных с левого конца улицы были почти вдвое больше, «правые» явно теснили их — шум помалу смещался левее. Наконец, Хельмут решился выглянуть.

Рядом со входом в арку неподвижно лежали еще два тела. Жизнь из них выбили окончательно и бесповоротно — об этом свидетельствовали пробитые черепа и сломанные шеи. Лица обоих — и седого полного мужчины, и, кажется, молодой женщины — были разбиты до неузнаваемости.

Поддавшись любопытству, Хельмут пошел вперед по арке. Теперь, в случае чего, быстро юркнуть обратно уже вот так запросто не удастся. Он уже не мальчик, быстро и долго бежать не сможет, так что остается надеяться на скрытность и точность, если придется бить на поражение.

Хельмут бесшумно шагал вперед, укрытый прохладной тенью от каменных сводов. В магазине оставалось четыре патрона, и он всем сердцем надеялся, что первый или, на худой конец, второй выстрел развернет зараженных, и те снова кинутся прочь. А если все же не кинутся? Если рискнут и пойдут до конца? Нет, Хельмут, хватит думать об этом, просто иди и наблюдай.

Зомби были слишком увлечены битвой, кроме победы их не волновало ничего. Хельмут быстро выглянул и тотчас спрятался обратно, но ему хватило полученной информации, чтобы понять, как десять тварей разделались с двадцатью. Вторая группа, более многочисленная, состояла главным образом из женщин и подростков, взрослых мужчин было лишь двое — низкорослый старый турок и какой-то тюфяк в белом поло и бежевых бриджах, из которых смешно торчали бледные тощие ноги.