Страж Душ всё-таки что-то почуял и в последний момент успел присесть. Грохнул пистолет в моих руках, за спиной оракула осыпалась стеклянная витрина.

Вокруг уже кричали люди, проносились тени испуганных прохожих. Где-то всхрапнула лошадь, на неё прикрикнул возничий.

Страж Душ уже выстрелил мне в ответ, я на автомате ушёл в сторону, перекувыркнулся, вскочил на колено. Рука по привычке скользнула за патроном, зарядила… Стреляю, но тот везунчик уже нырнул в закоулок — пуля попала в край вывески, на которую оракулы до этого глазели.

Да уж, с меткостью что-то у меня не айс.

Разум хозяина так и находился в прострации, даже не желая бороться с Иным, захватившим его тело… Я встал, развернулся, на ходу заряжая ещё патрон, и приготовился выстрелить уже в себя.

— Не понял, — я растерянно посмотрел на плачущего полицейского, баюкающего свою ногу на тротуаре.

Как хорошо, что я сначала повернулся. Рядом с раненым лисом валялся только ящик, с чуть отколотой крышкой — из щели высыпался ржавый «порошок счастья», разлетевшись от удара длинными лучами по брусчатке.

Ну, а где Вася-то?!

На одном из лучей было видно чёткие следы сапог, которые ржавыми пятнами на камнях удалялись прочь по улице… Я поднял взгляд и успел заметить вдалеке скачущую спину в мешковатой военной форме прежде, чем над моей головой просвистела пуля.

Раздался ещё выстрел, чуть не сорвав с меня фуражку. Кажется, только что Тим Зайцев чуть не прекратил свою учебную иллюзию…

Присев, я кувырком перекатился ближе к раненому, чтобы хоть как-то прикрыться, и понял, что весь измазался в проклятом порошке.

С другой стороны улицы возле припаркованной полицейской кареты стояли ещё два лиса и перезаряжали магострелы.

Но я уже смотрел не на них, а, чуть не свернув шею, таращился на удирающего по улице Василия. Тот лавировал между жмущихся к зданиям и заборчикам прохожих, грубо сбивая некоторых с ног.

А-а-а, жжёный ты псарь, да что происходит-то?!

Я развернулся, понимая, что копы должны были уже перезарядиться. Но тут раздался ещё выстрел — второй оракул выглядывал из-за угла с дымящимся пистолетом и смотрел… вслед моему Василию.

Неужели пристрелил Пёсина?!

Взволнованный, я обернулся и с облегчением выдохнул. Дрищавая спина Василия как раз скрылась за тем углом, где до этого повязали Сивого.

— Моё тело… Вася! — вырвалось у меня, — Стой.

Полицейские тоже что-то закричали, один пошёл к тому зданию, за которым скрывался второй оракул. Другой двинулся ко мне, на ходу перезаряжая магострел.

Вот патрон выпал из трясущихся пальцев полицейского, и тот присел, чтобы подобрать. Такую удачу упускать было нельзя, и я, вскочив, резко рванул за Василием.

— Стой! — донеслось мне в спину.

— Держи карман шире, — со злостью бросил я, на всякий случай вильнув в сторону.

Да, тут никто не заботился жизнями простых граждан. По моему плечу просвистела пуля, взрезав кожу плаща, и впереди меня упал, схватившись за руку, житель города. К нему сразу метнулась подруга в вечернем платье, и мне пришлось перепрыгивать их обоих, как заправскому бегуну через препятствия.

Кровь била в уши, ноги работали на пределе, но уже через несколько секунд я добежал до угла.

— Стоять! — вырвалось у меня, — Стоять, моё тело!

***

Здесь было спокойнее, но вдалеке уже маячила пара полицейских повозок. Где-то протяжно заверещал свисток…

Ни Василия, ни Сивого я впереди среди горожан не увидел, зато сбоку на невысоком каменном заборчике обнаружился мазок ржавчины. «Порошок счастья»!

Я перемахнул через эту ограду, упав в чей-то ухоженный садик.