Глава 16. Впитывающая

Эвелину забрали у меня ещё перед тем, как мы зашли в здание, показавшееся мне ну очень ненадёжным. Внутри я в этом ещё раз убедился, глядя на нехилые трещины, проходящие по стенам. В одном месте лестница на второй этаж так вообще отъехала, держась на торчащих крепежах.

В большой гостиной был ещё народ, все такие же юные послушники, и они сразу же засуетились, едва заметили возвращение отца Афанасия. Эвелину чернолунники понесли в соседнюю комнату, будто египетскую царицу — под ней сгрудилась толпа, скорее мешая друг другу. Некоторые чуть не подрались, толкаясь за право держать Избранницу за особо интересные места, пока на них не прикрикнул отец Афанасий:

— Вы чего творите, пыль безлунная! Затмение на вас нашло? Быстро её псарэсом натереть!

При слове «натереть» в дверях чуть давка не случилась, и олухи Луны Чёрной эту самую Эвелину чуть не выронили. Но ещё пара грозных окриков от Афанасия, и наконец среди послушников наметилась организация.

Это не было похоже на храм, скорее обычный дом какого-то обычного жителя. Картины на стенах с пейзажами, в центре гостиной стол со стульями, за которым восседала пара чернолунников с книгами в руках.

Из гостиной вели несколько выходов в комнаты, из которых то и дело сновали в комнату с Эвелиной послушники, то с тазом, то с тряпкой. На втором этаже на балконе виднелись ещё двери.

Множество книжных полок вдоль стен, мягкий толстый ковёр на полу и огромная люстра на высоком потолке намекали, что хозяин дома был всё-таки не бедным.

Хромой сразу направился к столу и уселся, чтобы тоже крутить головой и рассматривать интерьер.

— Это дом одного неравнодушного прихожанина, — заметил мой оценивающий взгляд священник, — Он оставил его, когда сегодня утром обрушились катакомбы.

— Думаю, он не просто так это сделал, — сказал я, прислушиваясь к тихим потрескиваниям.

Афанасий и сам обвёл взглядом трещины на стене, потом осенил себя знамением:

— Не беспокойся, мы усердно молимся Незримой и нашему покровителю Коккино, чтобы с домом не случилось беды.

— Э-э-э, — вырвалось у меня, — То-то я думаю, мне сразу полегчало.

Негромкий треск где-то в глубине конструкций прозвучал, словно издевательство. Но старик и ухом не повёл, махнув мне рукой:

— Останься пока здесь, сын мой, с младолунниками, — он показал на послушников за столом, — Мне нужно проследить за этими оболтусами…

Старик подошёл к двери в соседнюю комнату, нахмурив брови, и стал отдавать команды:

— Сок лимонника, с порошком нэруса… Так, ещё перец водяной, с чабрецом. Тхэлус не надо пока, навредит… Ты где натираешь, безлунь?! Я тебе это место потом пирусом натру, бесстыдник!

— Я бы всё-таки поспешил, — чуть погромче сказал я, — Хрен его знает, когда этот Вертун надумает…

Интуиция не давала мне покоя, и я сам не понимал, почему оставался здесь. Если бы прислушивался только к своему чутью, давно бы уже чесал куда подальше.

Но всё же я здесь… Тим, давай пока будем думать, что это ради информации — надо выяснить всё про это Вето, блокирующее мне магию. Да и пробирка с кровью из Маловратска вызывает вопросы.

Пара послушников за столом хмуро таращились на меня. Им явно не понравилось, как незнакомый солдафон разговаривает с их отцом Афанасием.

Священник ответил мне не терпящим возражений тоном:

— Предтеча, мы готовились к этому дню не один год. Смею уверить, что мы знаем, что делаем!

Едва услышав, как меня назвали, послушники уставились на меня совсем другим взглядом. Словно раздумывали, не броситься ли посреди комнаты на колени.